Российский спорт оказался в изоляции – сборные и клубы лишены права участвовать в международных турнирах. Исключения есть лишь в отдельных видах – например в теннисе. Никто не знает, как долго это продлится: месяцы или годы. Мы верим в лучшее, хотя в истории есть примеры 30-летнего запрета на участие в международных турнирах.
В 1962 году Генеральная Ассамблея ООН осудила режим апартеида в ЮАР. Резолюция содержала ряд рекомендаций для полной изоляции Южной Африки от мирового сообщества – разорвать любые бизнес-отношения, закрыть для судов страны все порты, бойкотировать любые товары, сделанные там, свести к нулю любые контакты в области культуры, спорта и так далее.
В таких условиях страна прожила 29 лет, это напрямую сказалось и на ее спорте.
Чтобы понять, каким образом ЮАР дошла до положения мирового изгоя, необходимо объяснить, как развивалось государство на южной оконечности Африканского континента.
Первыми европейскими колонизаторами Южной Африки в середине XVII века стали голландцы. На тот момент Нидерланды переживали период, вошедший в официальную историю страны как Gouden Eeuw (Золотой век). Выгодное географическое положение на перекрестке торговых путей из Британии в Европу и выход к морю способствовали росту бизнеса и колонизации заморских территорий. А относительно либеральное по тем временам законодательство привлекло в Голландию деятелей науки и культуры со всего континента.
Значительную часть дохода обеспечивали поставки пряностей из юго-восточных колоний (нынешняя Индонезия). Выручка от продажи доставленных из-за моря перца и гвоздики в пять раз превышала сумму затрат на экспедицию. Еще одно выгодное (но ужасное) дело – торговля рабами, Амстердам был крупнейшей в Европе биржей по продаже людей, которых завозили из Юго-Восточной Азии и Африки, а затем переправляли в Америку.
В 1652 году голландцы основали поселение в самой южной точке Африки для того, чтобы обеспечивать стоянку и пополнение запасов транзитных кораблей из Индонезии в Европу. Так появился город Каапстад (ныне Кейптаун), вокруг которого разрослась Капская колония за счет притока иммигрантов из Европы – помимо голландцев на юг Африки активно переселялись преследуемые на родине протестанты – французские гугеноты, кальвинисты из Германии и Скандинавии. Осевших в Африке европейцев прозвали бурами (от голландского слова boere – крестьяне) – большинство из них действительно занимались фермерством, а официальным языком колонии стал африкаанс, диалект фламандского, дополненный жаргоном голландских моряков.
Голландский период господства в Южной Африке продолжался полтора века и завершился из-за событий в Европе: в 1806 году Нидерланды захватил Наполеон и присоединил к Французской империи. Французы планировали аннексировать и богатые голландские колонии, но их опередили союзники голландцев англичане, объявившие о «временном протекторате» на этих территориях. Когда восемь лет спустя Наполеона свергли и Голландия вернула суверенитет, англичане сохранили контроль над некоторыми из голландских колоний, в том числе и над землями в Южной Африке.
Буры изначально были настроены негативно к британским властям, считая, что их права притесняют новые хозяева страны. Но окончательный разрыв между ними произошел в 1830-х, когда британцы законодательно запретили рабство в своих владениях. Буров это категорически не устраивало – экономика их фермерских хозяйств была построена на рабском труде, и запрет на рабовладение грозил разорением и полным разрушением традиционного уклада жизни.
Не желая подчиняться антирабовладельческим законам, 15 тысяч буров снялись с насиженных мест и отправились на север страны. Там они основали две независимые республики – Трансвааль и Оранжевое свободное государство, независимые от британской короны. Но мирная жизнь колонистов продолжалась недолго.
В 1880-х годах в Трансваале открыли месторождения золота и алмазов. Началась лихорадка – в бурские республики хлынул поток охотников за сокровищами, преимущественно англичан. В какой-то момент число британцев в Трансваале превзошло количество буров, что позволило Британии начать политическую игру.
Британцы предъявили республикам буров претензии в ущемлении англичан, проживающих и работающих в Трансваале – требовали дать им избирательное право и признать английский вторым государственным языком. Затем последовали обвинения в сговоре с Германией, которая в то время также активно осваивала африканские колонии – якобы буры договорились о вводе германских войск на территорию республик, что угрожало безопасности британцев в Кейптауне.
Рост политической напряженности перерос в военный конфликт – в 1899 году британские войска сконцентрировались на границе с бурскими республиками, и местные нанесли превентивный удар в надежде на быструю победу до того, как Британия перекинет в Африку дополнительные силы. Надежды буров не сработали – британская армия оказалась подготовленнее отрядов фермеров со старыми ружьями. Менее чем за год британцы заняли столицы республик Блумфонтейн и Преторию, вынудив руководство Трансвааля и Оранжевого государства признать власть британской короны.
Англичане, желая избежать напряженности между двумя крупнейшими белыми общинами страны, оформили новое государство под названием Южно-Африканский Союз как содружество равноправных колоний – британских (Капской колонии и Наталя) и бурских (Трансвааля и Оранжевого государства). За побежденными бурами сохранили все гражданские права, их представители вошли в правительство, а Национальная партия, защищавшая интересы буров, стала одной из двух основных в стране вместе с пробританской Объединенной партией.
Однако противоречия между бурами и англичанами никуда не делись – во время Второй мировой войны Национальная партия призывала поддержать гитлеровскую Германию, тогда как их британские оппоненты оказывали военную поддержку метрополии.
После окончания войны буры обрели политическую мощь, победив на выборах 1948 года, и подавили конкурентов. Восстановить рабство они не могли – Южноафриканский Союз был доминионом Британской империи. Поэтому в качестве легальной альтернативы приняли политику апартеида – государственной системы, основанной на жестких принципах расовой сегрегации.
Чернокожее большинство лишили всех гражданских прав – участия в выборах, проживания в городах с белым населением. Посещение городов для чернокожих разрешили только рабочим по специальным пропускам. Чернокожим закрыли доступ к медицинским и образовательным учреждениям, предназначенным для белых, посещение общественных мест – баров, стадионов, пляжей, где проводили время белые. Спортивные соревнования разделили на лиги по расовому принципу. Запретили межрасовые браки, секс с представителем другой расы считался уголовным преступлением.
Призывы к осуждению политики апартеида и изоляции Южноафриканского Союза раздались практически сразу после принятия первых расистских законов. На уровне ООН и других международных структур, в том числе и спортивных, главным борцом с апартеидом выступал Советский Союз. СССР в те время поддерживал многие африканские государства, провозгласившие независимость от бывших колонизаторов, и критика расистского государства добавляла симпатий в регионе.
Однако на протяжении десяти лет эти требования не выполнялись в полной мере. Международные чиновники каждый раз находили смягчающие обстоятельства. Например, в 1959 году глава МОК Эвери Брендедж, парируя очередные требования советского делегата об изгнании Южной Африки из Олимпийского движения, заметил: «В нашем несовершенном мире, если бы мы каждый раз принимали решения об отстранении, когда где-то нарушаются права человека, мы бы вообще лишились всех международных соревнований».
Но уже спустя три года решение об изоляции Южной Африки в спорте, политике и экономике приняли на всех возможных уровнях. Это произошло после того, как СССР и африканские страны поддержала Великобритания. Триггером стал референдум 1961-го, инициированный Националистической партией, на котором решили выйти из Британского содружества наций и переименовать страну в ЮАР. После разрыва отношений с бывшей метрополией правительство ЮАР лишилось поддержки Великобритании, и вопрос о введении международной изоляции Южной Африки решился очень быстро.
Проблема расовой сегрегации в начале 1960-х была острой не только на юге Африки – права чернокожих нарушались во многих странах Европы, особенно в США, где возникло протестное движение во главе с проповедником Мартином Лютером Кингом. Однако именно ЮАР оказался под международными санкциями из-за того, что расизм лег в основу официальной государственной политики. В США на общегосударственном уровне расовая сегрегация была запрещена – нарушающие права чернокожих законы принимались в отдельных южных штатах и муниципалитетах. Поэтому вопрос о санкциях в отношении США или каких-то других стран, где фиксировались случаи нарушения прав чернокожих, не поднимался.
Резолюцию ООН с осуждением режима апартеида в ЮАР в 1962 году поддержали большинство стран мира. Но когда год спустя речь зашла об экономических санкциях, торговые партнеры ЮАР выступили против. В итоге ООН добилась лишь запрета на экспорт в ЮАР оружия, а право на введение остальных ограничений отдала профильным международным организациям и отдельным странам.
Режим санкций должен был разрушить экономику ЮАР, заставить правительство страны отказаться от апартеида и предоставить права чернокожему населению. Однако вплоть до конца 1980-х эти меры не особо воздействовали на экономику. И тут были как экономические, так и политические причины.
В период холодной войны ЮАР была важнейшим союзником США в Африке, оказывая финансовую и военную поддержку группировкам, сражавшимся с просоветскими режимами в Анголе, Мозамбике и других странах континента. Запрет на поставки южноафриканскому режиму вооружений шел вразрез с геополитическими целями США. Чтобы обойти взятые на себя обязательства и избежать критики из-за поддержки расистского режима, для поставок оружия в ЮАР использовались прослойки – фирмы, зарегистрированные в нейтральных по отношению к режиму апартеида странах. Например, Тайване, Гонконге, Макао, которые по разным причинам не были членами ООН. Через них также торговали потребительской продукцией и сырьем, добывавшимся в ЮАР (алмазами, золотом, ураном). Другими воротами для торговли с ЮАР были маленькие государства Лесото и Свазиленд на юге Африки. Формально они были независимы, однако де-факто они находились под полным контролем властей ЮАР.
Особенно крепкие связи у ЮАР возникли с Тайванем, который с точки зрения международного права был частью Китайской Народной Республики, а на деле вел собственную политику. Этот партнер был настолько важен для ЮАР, что республика присвоила всем жителям Тайваня статус «приравненные к белым» (Honorary whites). Он давал гражданам Тайваня на территории ЮАР все права, которые были у белых жителей страны, кроме избирательных.
Сам термин «приравненные к белым», вероятно, позаимствовали у нацистской Германии – там после подписания союзнического договора с Японией объявили всех японцев «приравненными к арийцам». Кстати, японцы получили такой статус и в ЮАР, потому что всегда голосовали в ООН против осуждения апартеида и любых санкций к ЮАР. А когда санкции ввели, демонстративно продолжили торговлю с ЮАР, не реагируя на обвинения в пособничестве расистам.
На этом список государств, нарушавших санкции, не заканчивается. Нефтяное эмбарго, введенное картелем государств-экспортеров нефти ОПЕК, оказалось бессмысленным из-за поставок от Ирана.
Другим неожиданным союзником ЮАР времен апартеида стал Израиль. Хотя сначала настаивал на жестких санкциях, напоминая в ООН о связях властей в Претории с Гитлером. Но все изменилось после того, как большинство стран ООН осудили Израиль из-за агрессии в Палестине и призвали к его международной изоляции. Оказавшись в положении государства-изгоя, Израиль поменял отношение к ЮАР и на долгие годы стал для африканцев важнейшим торговым и политическим партнером.
Из-за половинчатости санкции не ударили по экономике ЮАР, тем более что цены на алмазы и золото росли в 1960-х. Но темпы экономического роста все же замедлялись, а экономика становилась менее конкурентоспособной на глобальном рынке из-за нехватки прямых инвестиций из-за рубежа.
Настоящие санкции режим ЮАР ощутил лишь во второй половине 1980-х, когда США перешли от деклараций к реальным действиям: закрыли доступ к американской финансовой системе, американские компании в ЮАР приостановили работу, боясь столкнуться с проблемами на родине. США поддержали власти Франции и Великобритании. В ЮАР выросла безработица среди белого населения, многие пытались уехать из страны.
Дело в том, что к тому времени ЮАР утратил для США былое значение: из-за Перестройки в СССР угроза коммунистического режима на континенте ушла сама собой. К тому же к числу открытых противников апартеида примкнула крупнейшая алмазная корпорация мира De Beers – самая богатая компания в ЮАР. Ее создали британцы еще до англо-бурской войны, с тех пор она принадлежала семье Оппенгеймер – выходцев из Великобритании.
Оппенгеймеры не могли влиять на политический курс в ЮАР легальным путем – в правительство входили только потомки голландских колонистов, исповедующих кальвинизм. Но семью многое не устраивало – замедление экономики негативно сказывалось на бизнесе De Beers, и Оппенгеймеры через связи добивались более жестких санкций против правительства своей страны, финансировали внутреннюю оппозицию и продвигали во всем мире образ находившегося в тюрьме с 1962 года лидера движения за права чернокожих Нельсона Манделы как символа будущих перемен в стране.
Внешнее и внутреннее давление разрушило режим Националистической партии буквально за три года. В 1990-м был освобожден Мандела, спустя еще три года он выиграл первые выборы в Национальный конгресс, открытые для чернокожих избирателей. В 1994-м режим апартеида официально пал. Все санкции с ЮАР сняли.
Культура и спорт – единственные сферы, в которых санкции против ЮАР были реальными. В отличие от бизнеса с его теневыми схемами и скрытыми от глаз общества движениями, спорт и культура были слишком публичными, а бан Южной Африки не нес для скрытых сторонников режима никаких финансовых издержек. Поэтому профессиональный спорт в ЮАР оказался в тотальной изоляции на три десятилетия.
К моменту введения запрета ЮАР была с большим преимуществом ведущей спортивной державой в Африке, а во многих дисциплинах – и на мировом уровне. Как и во многих бывших британских колониях, в ЮАР особо развивались британские виды спорта – футбол, регби, крикет, теннис. Также были популярны бокс и легкая атлетика.
До запрета на участие в международных соревнованиях спортсмены из Южной Африки завоевали 16 золотых олимпийских медалей на 12 летних Олимпиадах. Наиболее успешными видами были легкая атлетика – 5 золотых медалей, бокс – 4 золота и теннис – 3 золотых медали. При этом все олимпийские чемпионы из ЮАР были белыми, черных спортсменов игнорировали в сборных еще до официального принятия апартеида в 1948 году. Кроме одного довольно курьезного случая.
Дело в том, что два первых участника Олимпийских игр в истории Южной Африки были чернокожими. В 1904-м первую не европейскую Олимпиаду совместили с Всемирной выставкой в Сент-Луисе: спортивные соревнования подавали как часть культурной программы. На бумаге идея была вроде бы неплохая, однако на деле она оказалась провальной. Из-за удаленности (а Сент-Луис – это средний запад США) к старту Игр подъехало всего несколько десятков иностранных спортсменов из 10 стран. Чтобы расширить масштаб мероприятия, организаторы приглашали к участию чуть ли не случайных людей.
Одним из популярных шоу выставки была реконструкция сражений недавно завершившейся англо-бурской войны, где участвовали реальные ветераны боевых действий с обеих сторон. Со стороны буров – двое чернокожих из племени тсвана, которые на войне были гонцами: с ними посылали письма командиры разрозненных бурских отрядов.
Организаторы Олимпиады увидели их на шоу, оценили навык бега на длинные дистанции и пригласили к участию в Марафонском забеге.
Тот старт запомнился в первую очередь ужасной организацией – марафонцы бежали в самое жаркое время дня по проселочной дороге в клубах пыли. Преодолеть дистанцию смогли лишь 14 участников из 32.
Лучший из африканцев – Лен Тауньяне занял девятое место. Газеты писали, что в первой части дистанции он выглядел лучше большинства конкурентов, так как ему было привычнее бежать в жару по грунтовой дороге босиком. Но затем отстал и лишился шансов на высокое место из-за того, что сделал крюк – убегал от бродячих собак.
Следующего появления чернокожих атлетов под флагом Южной Африки на Олимпиадах ждали долгих 88 лет.
Политика апартеида предусматривала прямой запрет на внутренние соревнования, в которых бы участвовали представители разных рас. Из-за этого в стране сложилась уникальная ситуация, когда в большинстве видов спорта параллельно действовали две федерации – для белых спортсменов и для всех остальных. Такая же ситуация сложилась и с национальным олимпийским комитетом – их было два. Южноафриканский Олимпийский комитет (SANOC) работал в рамках государственных расистских законов и представлял исключительно белых спортсменов. Альтернативная организация – Южноафриканский нерасовый Олимпийский комитет (SANROC) объединял федерации, проводившие соревнования среди остальных спортсменов.
Перед МОК стояла непростая задача – международная общественность с 1948-го требовала отстранить южноафриканских спортсменов от участия в Олимпийских играх. И на то были веские основания: в олимпийской хартии – главном документе международного олимпийского движения – прописана недопустимость дискриминации по расовому признаку.
Однако вплоть до резолюции Генассамблеи ООН 1962 года МОК всячески уклонялся от каких-либо решений по этому вопросу. Стандартными отговорками чиновников были: «это внутренняя проблема ЮАР», «спорт вне политики», «чернокожие просто не прошли квалификацию».
Дальше давление на МОК усилилось. Ставшие членами МОК африканские страны грозили бойкотом Олимпиады-64, если на нее допустят ЮАР. Чиновники МОК решили пойти на компромисс – не исключили SANOC из Олимпийского движения, но поставили условие: олимпийский комитет ЮАР должен публично осудить политику апартеида для участия в Играх в Токио. Подобного заявления не последовало, и МОК отозвала приглашение SANOC на Олимпиаду.
Спустя четыре года, перед Олимпиадой в Мехико, МОК попытался вернуть спортсменов из ЮАР. Сформировал комиссию во главе с будущим президентом МОК лордом Килланином, которая посетила ЮАР и встретилась со спортсменами разных рас и спортивными чиновниками. По итогам поездки она рекомендовала МОК допустить ЮАР на Олимпийские игры 1968 года, так как получила гарантии, что в сборную возьмут и черных спортсменов. Но по законам ЮАР невозможно было организовать общий отбор на игры, так как люди разных рас не могли соревноваться друг с другом на территории страны. Однако Килланин предложил схему параллельных отборов (по расовому признаку), которые сформируют объединенную команду. Ведь апартеид не запрещал белым гражданам ЮАР быть в одной команде с чернокожими, если соревнования проходили в другой стране. Комиссия также гарантировала, что к Олимпиаде 1972 года все расовые ограничения в южноафриканском спорте будут сняты.
МОК такой расклад устраивал, а вот другие африканские страны, СССР и участников Восточного блока, а также чернокожих спортсменов США – нет. Мексиканский оргкомитет был в шоке, понимая, что такой массовый бойкот – полный провал Игр. По просьбе организаторов МОК все же сдался и закрыл ЮАР дорогу на Олимпиаду.
Ситуация стала патовой: при сохранении апартеида допуск ЮАР к Олимпиаде автоматически означал бойкот со стороны десятков стран и отдельных чернокожих атлетов из США и Европы. В 1969 году МОК создал специальную комиссию по расследованию нарушения олимпийской Хартии Национальным олимпийским комитетом ЮАР. В 1970-м на сессии МОК финально установил: SANOK нарушил принципы олимпийского движения по семи пунктам, включая неправомерное использование олимпийской символики – пяти переплетенных колец.
Последнее нарушение связали с организацией ЮАР «расово правильной альтернативы Олимпиаде», получившей название «Южноафриканские открытые игры». Первые такие соревнования прошли в 1964 году сразу после недопуска южноафриканцев в Токио. Их делили на две части – для белых спортсменов и для черных.
Начиная с 1969 года, Южноафриканские игры проводились в год, следующий за летней Олимпиадой. В основном там были атлеты из ЮАР, но иногда приезжали и иностранцы. Официальную национальную сборную на Игры 1969 года прислала только Новая Зеландия, остальные зарубежные спортсмены участвовали как частные лица, так как власти почти всех приглашенных стран отказались от участия в соревнованиях. Последние Южноафриканские игры состоялись в 1986 году.
В том же году в СССР прошли Игры доброй воли – организованные после советско-американских взаимных бойкотов Олимпиады-1980 в Москве и Игр-1984 в Лос-Анджелесе.
Потеряв возможность соревноваться с лучшими спортсменами мира на Олимпийских играх, южноафриканский спорт все же получил возможность остаться на международном уровне в отдельных видах спорта. На главные для ЮАР спортивные дисциплины – регби, крикет и теннис – бан от МОК не распространялся. В те годы эти виды не входили в Олимпийскую программу, а значит запреты и предписания Международного Олимпийского комитета их не касались.
Но, разумеется, широкая общественная кампания против апартеида не могла не влиять на них. И везде были свои нюансы.
Например, на теннис повлияла ссора Международной федерации вида спорта и МОК в 1924 году из-за статуса атлетов – теннисисты уже тогда считались профессионалами, а на Олимпиады в те годы допускали исключительно любителей. В итоге теннис отсутствовал в программах Олимпиад 64 года и вернулся только в 1988 году.
Федерация тенниса ЮАР была среди 12 национальных ассоциаций, которые в 1913 году учредили ITF (Международную федерацию тенниса) и с тех пор считалась одной из ведущих теннисных стран. После установления апартеида международное давление на ITF было в целом ниже, чем в других видах спорта: теннис оставался «белым» видом спорта, и права чернокожих спортсменов не страдали, так как среди ведущих теннисистов их просто не было. В результате сборная ЮАР спокойно участвовала в Кубке Дэвиса и других соревнованиях по всему миру, а в стране проводили турниры ATP.
Так продолжалось до появления в мировой теннисной элите Артура Эша, первого чернокожего, выигравшего турнир Большого шлема – US Open-1968. Ради него ЮАР не изменила своей политике – отказывала Эшу в визе визе как черному.
И лишь в 1973 году под давлением власти ЮАР пустили Эша в страну в статусе «приравненного к белым». Артур отказался от привилегий и столкнуться со всеми проявлениями расовой сегрегации в ЮАР – пользоваться туалетом только для черных, ел отдельно от остальных теннисистов и даже членов своей команды.
Именно Эш долгие годы возглавлял борьбу за изоляцию ЮАР в теннисе, но добился лишь отстранения сборной ЮАР от участия в Кубке Дэвиса. При этом в 1974 году запрет временно сняли, и сборная ЮАР даже выиграла командный турнир. Победе сопутствовал скандал – сенсационно вышедшая в финал Индия отказалась играть с южноафриканцами, которым присудили техническую победу. А затем восстановили бан ЮАР на турнире. Но на выступления южноафриканских теннисистов в индивидуальных турнирах ограничения не распространялись, как и на проведение теннисных турниров ATP в ЮАР.
Из-за южноафриканцев неожиданно пострадали советские теннисисты. В 1974 году в знак протеста против допуска ЮАР на Кубок Дэвиса сборная СССР отказалась от участия во всех международных турнирах, кроме почему-то Кубка Дэвиса. Итог –советский теннис добровольно изолировался на 10 лет и утратил прежний уровень – в Кубке Дэвиса сборная обычно не могла преодолеть и первый раунд.
Бан южноафриканского тенниса, на котором настаивали Эш и СССР, все-таки случился после возвращения тенниса в олимпийскую программу. МОК объявил, что теннисистов, которые сыграют в ЮАР, не допустят к Олимпиаде-1988. Это был удар для престижных турниров в ЮАР – на них просто никто не приехал. Но ситуация длилась недолго – до краха апартеида оставалась пара лет.
Не слишком успешным оказался и другой проект Эша против апартеида. В 1970-х за свой счет он построил несколько профессиональных теннисных кортов в поселках с чернокожим населением в расчете на появление будущих чемпионов. Планы не сработали – как писал LA Times в 1990-м году, корты действительно пользовались спросом у чернокожей молодежи, но как место встреч, к теннису никакого отношения не имевших.
Главным видом спорта в Южной Африке исторически было регби. Игру еще в 1860-х годах завезли в страну английские колонисты, а главным популяризатором и первой спортивной звездой страны стал сэр Генри Милтон – британский регбист, сыгравший два матча за сборную Англии, эмигрировал в Южную Африку в 1878 году.
Алмазная лихорадка распространила регби по стране – британцы в поисках удачи отправлялись в бурские республики и пристрастили к игре местное население. Молодым фермерам брутальная игра пришлась по душе – у них появились собственные команды. В регби с охотой играли даже чернокожие шахтеры. Разумеется, между собой.
Апартеид и последовавшие санкции сначала не касались регби в Южной Африке, ведь Международный совет регби (IRB) не был членом МОК.
Пока спортсменов из ЮАР отстраняли от Олимпиад, а сборные в разных видах спорта исключались из международных турниров, южноафриканские регбисты не ощущали прессинга. Но первые признаки кризиса появились очень скоро.
В те годы в регби были распространены затяжные туры сборных и клубных команд в какой-то конкретной стране. Они представляли из себя серии игр, растянутые порой на несколько месяцев.
Проблема состояла в том, что в сборной Новой Зеландии – одном из принципиальных соперников Южной Африки – на ведущих ролях были спортсмены, представлявшие аборигенное население – маори. С точки зрения южноафриканских законов, белые регбисты не имели права играть со спортсменами другой расы. В 1960-м правительство ЮАР отказало во въезде нескольким маори из сборной Новой Зеландии. Новая Зеландия в знак протеста отменила тур по ЮАР.
Вслед за этим последовали отмены еще нескольких туров в ЮАР – приезжать отказывались команды Англии, Франции, Австралии. Южноафриканская федерация регби пыталась решать проблему – перед туром 1970-го года добилась статуса «приравненного к белым» для людей полинезийского происхождения, в том числе и маори. Но команды ездили на матчи в ЮАР неохотно – на родине их подвергали жесткой критике за игнорирование спортивной изоляции ЮАР.
Не лучше обстояло дело и с выездами сборной ЮАР и южноафриканских клубов. Матчи сопровождались многочисленными протестами и попытками срывов. Кульминация протестов – тур сборной ЮАР в Новую Зеландию в 1981 году, последний международный выезд в эпоху апартеида. Один из матчей прекратили из-за того, что зрители усеяли поле гвоздями, затем выбежали на поле и устроили там сидячую забастовку. Во время другой игры над полем прямо во время матча кружился легкомоторный самолет «Сессна», с которого в игроков метали бомбочки с мукой, петарды и листовки.
Два первых Кубка мира по регби в 1987 и 1991 году прошли без участия сборной ЮАР – одну из сильнейших команд мира не пригласили, опасаясь новых протестов. Однако третий розыгрыш Кубка мира провели в ЮАР как символ перемен в Южной Африке – апартеид отменили, президентом избрали Нельсона Манделу.
Тот Кубок мира имел голливудский сюжет – сборная хозяев после 10-летней изоляции не считалась фаворитом. Однако ей удалось обыграть 5 соперников (в том числе и действующего чемпиона мира – Австралию), чтобы в финальном матче разыграть титул с Новой Зеландией. Равная игра перешла в дополнительное время и все решил дроп-гол Джоэла Странски из сборной ЮАР.
Кубок мира победителям вручал лично Нельсон Мандела, надевший на церемонию футболку капитана команды Франсуа Пиенаара – бура по происхождению. Тогда он заявил, что команда выиграла этот трофей для всех 43 миллионов южноафриканцев вне зависимости от цвета кожи. Этот драматичный момент облетел весь мир как символ рождения новой Южной Африки. Спустя 15 лет эпизод увековечили в фильме «Непокоренный», где в роли Нельсона Манделы снялся Морган Фриман, а Франсуа Пиенаара сыграл Мэтт Деймон.
Футбол, как и регби, в ЮАР завезли британские колонисты, однако он не обрел сопоставимой популярности. Во времена апартеида футбол ЮАР разделился не на две, а аж на четыре ветви по расовому признаку – были федерации белых и черных клубов, а также отдельные для метисов и выходцев из Индии.
До Второй мировой войны Африку лишь однажды представляли на чемпионатах мира – Египет сыграл в финальной части ЧМ-1934 в Италии. Впрочем, ограничился единственным матчем, вылетев на первой стадии турнира (тогда не было групп, начинали сразу с плей-офф).
Южноафриканская сборная, составленная из выходцев из Англии и Шотландии, впервые провела международные матчи в 1906 году – отправилась в турне по Аргентине, одержав 11 побед в 12 играх.
В 1956 году «белая» футбольная федерация ЮАР была в числе четырех основателей Африканской конфедерации футбола (CAF) – вместе с Египтом, Суданом и Эфиопией. Федерации договорились о проведении первого в истории Кубка Африки по футболу в 1957-м, но ЮАР в нем не участвовала – играть против черных соперников запретило правительство.
Еще год спустя ЮАР официально исключили из CAF, зато приняли в ФИФА, поставив условие за год решить проблему расовой сегрегации в южноафриканском футболе. Сделать это было невозможно, и ЮАР исключили.
Шанс вернуться в международный футбол у ЮАР появился перед ЧМ-1966 года в Англии. ФИФА тогда возглавил англичанин сэр Стенли Роуз, друживший с высокопоставленными чиновниками юга Африки. Он искал различные варианты и даже пробовал перевести ЮАР в другую континентальную организацию (например, европейскую). Но соседи и СССР в ответ пригрозили снятием с турнира.
ФИФА болезненно переживала скандал предыдущего ЧМ, когда сборная СССР отказалась от матча с Чили, где произошел военный переворот. Повторения никто не хотел, и ЮАР потеряла место в ФИФА вплоть до краха апартеида.
Возвращение в мировой футбол поначалу выглядело триумфальным – сборная выиграла домашний Кубок Африки 1996 года, а на двух последующих турнирах входила в тройку призеров. В 1998-м и 2002-м ЮАР участвовала в финальной части чемпионатов мира (оба раза не вышла из группы), а в 2010-м получила право на проведение ЧМ – первой из африканских стран. Предполагалось, что турнир станет серьезным толчком к развитию южноафриканского футбола – в стране построили пять новых стадионов, которые обошлись в 1,6 млрд долларов. Но надежды не оправдались. С тех пор сборная ЮАР ни разу не преодолевала отбор на ЧМ, а на Кубках Африки не проходила дальше четвертьфиналов. Футбол так и не стал национальной страстью южноафриканцев – средняя посещаемость на местных матчах колеблется в районе 7 тысяч зрителей – крикет и регби куда популярнее.
***
Три десятка лет международной изоляции, конечно, притормозили южноафрикански спорт. Местные спортсмены после снятия бана оказались в роли догоняющих. На первых пяти Олимпиадах завоевали всего четыре золотых медали (три из них в плавании). И лишь спустя 24 года – на Олимпиаде в Рио-де-Жанейро – спортсмены из ЮАР вышли на уровень 10 медалей за Игры – столько они завоевывали до запрета на участие.