«Жинола совершил преступление против команды. Он послал ракету в сердце французского футбола», – сказал Жерар Улье 18 ноября 1993-го. После финального матча его сборной в отборе на чемпионат мира в США.
Месяцем ранее на «Парк де Пренс» звучала «Америка» Джо Дассена, а программка к матчу с Израилем дерзила заголовком «Да будет вечеринка!» – на нее пригласили даже Пеле, символически ударившего по мячу перед игрой. Для выхода на ЧМ-1994 Франции оставалось обыграть худшую команду группы (5 голов и 0 побед в 7 матчах).
К концу первого тайма поле взмокло от дождя, но Жинола все равно укротил мяч после паса Дешама и роскошно пробил в дальний угол – 2:1.
«Я проводил один из лучших матчей за сборную, – говорил Давид. – Думал, это начало долгой и успешной международной карьеры».
Также он полагал, что попадание на ЧМ надо отметить, и в перерыве попросил знакомого журналиста Canal Plus забронировать ночной клуб. Но настроение испортил Эял Беркович, сравнявший счет, а потом и Улье – тренер заменил Жинола на Джоркаеффа, и Франция пропустила третий.
В матче последнего тура с Болгарией хватало ничьей, но предпраздничное ожидание сменилось тревогой. Команду Улье и раньше трясло от склок игроков ПСЖ и «Олимпика», а теперь усилились споры – кого ставить в атаку. Есть парижанин Жинола (гол+пас с Израилем) и два экс-марсельца Кантона с Папеном, лучшие бомбардиры команды.
Ставить троих рискованно: Болгария-то не Израиль – в одном очке от Франции. Кого выбрать?
Накануне матча Жинола узнал от журналиста, что Улье оставит его в запасе. Давид жаловался: «Никто из тренеров после Израиля не сказал мне: «Ты хорошо сыграл, но против Болгарии хотим попробовать что-то другое». Я бы понял это и был подготовлен.
Но эта новость свалилась на меня во время интервью! Я разозлился и сказал, что некоторых игроков выпускают на основании их личных качеств. Репортеры выясняли имена, но я отказался уточнять.
Вскоре в мой номер ворвался Кантона: «Что ты сказал обо мне и Папене? Ты обвинил нас во влиянии на тренера?» – «Я не указывал на вас. Пресса пытается разделить нас – не попадайся в ловушку».
В раздевалке потом все молчали, а тренировка получилась мрачной. Я почувствовал напряжение и объяснил команде, что недоволен тем, как со мной обошлись тренеры».
Улье ужасался: «Сборная и так не была сплоченной, а Жинола своим интервью вконец все испортил. Потому что, отделяясь от команды, ты играешь против нее. Его обожали на «Парк де Пренс», где нам предстояло принять Болгарию, и, полагаясь на поддержку публики, он навязывался в стартовый состав.
Я хотел выгнать его из команды, но мне не хватило мужества. К тому же отговорил второй тренер Эме Жаке: «Надо успокоиться и снять напряжение. Жинола может пригодиться в игре».
Марсельский журналист Жан-Франсуа Перес в книге о противостоянии «ПСЖ» и «Олимпика» отметил, что Жинола давно жаловался на притеснения в сборной и утомил этим даже парижских одноклубников: «Одних злил его длинный язык. Другие просто завидовали его таланту».
При этом за Давида заступился Папен, обладатель Золотого мяча-1991: «Жинола здорово играл, и его разочарование понятно, – вспоминал Жан-Пьер, – но не стоило делиться им с журналистами. Давид потом объяснился перед мной и Эриком, а мы попросили Улье не убирать его из команды.
В первом тайме Кантона открыл счет, но через пять минут Костадинов сравнял. А за 20 минут до конца меня сковали судороги – видимо, сказались переживания прошедших дней. Я почувствовал, что лучше покинуть поле, чем доигрывать такой важный матч с болью в икрах».
Тогда-то и пригодился Жинола. «Улье сказал мне атаковать и попытаться забить, – утверждал Давид. – Вскоре после выхода на поле у меня был шанс, но я пробил мимо. А на последней минуте меня свалили у углового флажка, назначили штрафной, и мы разыграли мяч с Гереном».
«За 23 секунды до конца Герен дал пас с намеком на то, что Давид удержит выиграет для нас несколько секунд, как сделал бы любой ребенок.
Но он решил показать: я не запасной, я должен играть с первой минуты, – жаловался Улье. – Не хотел топтаться с мячом у флажка и попытался сделать голевой пас».
Мяч после подачи Жинола перелетел Кантона и попал к болгарам. Через 10 секунд Эмил Костадинов забил победный мяч. Назавтра Улье назвал Давида убийцей команды.
«Да, если бы Жинола не отдал мяч, Франция попала бы на ЧМ-1994, а Болгария не дошла бы там до полуфинала, – признал биограф Кантона Филипп Оклер, – но Улье не упомянул реакцию других игроков на контратаку: Дешам, Педрос и Пети отключились, бежали трусцой, когда надо было нестись изо всех сил.
Также тренер не объяснил, почему маленький Педрос, а не более высокие Созе или Кантона, стоял на линии ворот при угловом, после которого Костадинов забил первый мяч».
С подачи Улье на Давида накинулись и другие. «Все газеты и большинство болельщиков обвинили его в поражении. – вспоминал Папен. – Но перекладывать ответственность на одного – возмутительно. Я никогда не критиковал Давида. Это не он забил нам второй мяч.
Другое дело, что тот матч стал поворотным в моей карьере. Я уже не играл так, как раньше. Вернувшись в Италию, даже попросил Капелло не выпускать меня на следующий матч «Милана».
Через четыре дня после Болгарии тренер «ПСЖ» Артур Жорже тоже предложил Давиду не играть с «Тулузой» – когда того освистали на разминке.
«Я ответил: нет, хочу показать, что могу с этим справиться, – вспоминал Жинола. – И на поле осознал важность слов Улье. Все люди на трибунах считали меня убийцей французской сборной и свистели, когда я получал мяч. А на 10-й минуте я забил и заплакал как ребенок».
Игроки «ПСЖ» Веа, Рош, Комбуаре и бразильцы Рикардо Вальдо кричали мне: «Ты лучший!», а я со слезами смотрел на толпу, которая все еще свистела.
Мой 85-летний дед тогда чуть не умер от переживаний, а родители терпели оскорбления на работе (мама была секретарем France Telecom, а папа служил на заводе по производству торпед для подводных лодок – Sports.ru)».
Давида и дальше освистывали на всех французских стадионах вне Парижа. А журналисты в конце сезона-93/94 выбрали лучшим игроком чемпионата.
Первый приз Давид получил под чужим именем – на турнире с участием «Барсы» и «Милана», где представлял команду города Сен-Рафаэль (юго-восток Франции). Легально заявить не могли, потому что 11-летний Жинола числился в соседнем Сен-Максиме, и оформили как Эрика Буаера – реального футболиста, который не мог тогда сыграть.
Команда Давида выиграла турнир, и после финала он долго не откликался, когда диктор звал Эрика Буаера на вручение приза лучшему игроку. «А потом наш тренер тихо увел меня, узнав, что скаут «Милана» ищет родителей Эрика и хочет подписать контракт, – вспоминал Жинола в автобиографии. – Говорят, настоящий Буаер до сих пор хвастается, что в детстве им интересовался суперклуб».
Давид любил другой суперклуб 70-х, «Сент-Этьен» (с маминой помощью даже завивал волосы для сходства с Платини), но в 13 лет уехал не туда, а в клуб поближе – «Ниццу», это час езды от Сен-Максима.
Заодно учился в престижной школе, поэтому тренировался реже остальных – это привело к тому, что через три года отец Давида услышал от Пьеро Алонзо, отвечавшего за юниоров «Ниццы» : «Он нам не нужен. Не верим, что заиграет в основе». Зато поверили в «Тулоне», где уже был Франк Лебеф, другой будущий игрок сборной и АПЛ.
«Академия «Тулона» напоминала джунгли, где каждый сам за себя, – доложил Франк. – процветало кумовство, руководители продвигали детей полезных людей, а конкуренция заключалась не в том, чтобы играть и тренироваться лучше, а в том, чтобы напакостить другому, подкинув, например, в его шкафчик что-то компрометирующее.
Лишь на второй год я встретил настоящего друга – Давида Жинола».
Тот скомпрометировал себя без чужой помощи. «Однажды я бросил окурок в колпачок от пены для бритья и лег спать, а потом проснулся от странного запаха, – рассказывал Жинола в автобиографии. – Комната наполнилась дымом и сработала пожарная сигнализация. Меня хотели отчислить, но ограничились выговором. С тех пор я курил так, чтобы не попадаться».
На второй год в Тулоне Жинола дебютировал в Лиге 1 и заиграл так, что понадобился двум тренерам: Артуру Жорже в парижском «Расинге» и Марку Бурье (друг отца Жинола, покупал Давиду первые бутсы) – в молодежной сборной.
«Расинг» спонсировался автомобилестроительной компанией Matra и располагал звездами вроде уругвайца Энцо Франческоли и чемпиона Европы-1984 Луиса Фернандеса. В такой компании Жинола забил в сезоне-88/89 больше, чем за 2,5 года в «Тулоне» (8 голов), но хватало и проблем.
Жорже вернулся в Португалию из-за болезни жены, а «Расинг» застрял внизу таблицы и лишился спонсорской помощи. К тому же новые парижские друзья гуляли за счет Давида и портили его отношения с девушкой.
«Коралин не нравилось, что я возвращался в четыре утра и иногда пах женскими духами, – признался Жинола в мемуарах. – Однажды она собрала вещи среди ночи и ушла из дома.
Через час позвонила ее мать: «Даже если ты не любишь мою дочь, не оставляй ее в Париже одну». Спустя еще час я нашел Коралин у телефонной будки. Она жаловалась на мою грубость, рвалась в Сен-Максим и просила отвезти ее в аэропорт Орли.
Внезапно я понял как она мне дорога, и что в личной жизни нужна стабильность. Я уговорил Коралин вернуться и с тех пор проводил время с ней, а не с друзьями. Им это не понравилось. Они пытались нас разлучить, но связь с Коралин была уже слишком сильной».
Разлучить Давида с «Расингом» пытались многие, но обнищавший (и рухнувший в третью лигу) парижский клуб просил за трансфер так много, что всех распугал. Когда умерили требования, Жинола понадобился только «Бресту».
Его президент Франсуа Ивинек тоже скоро обеднел и обратился за помощью к парижскому бизнес-партнеру, который привел в клуб спецназовца Филиппа Легоржу. На ноябрьских каникулах тот муштровал игроков на военном полигоне под Ле-Маном.
А однажды увез ночью в глушь, поделил на две группы, вручил фонарики с компасом и велел выбираться. В пути игроки много спорили о маршруте, пробирались через реку, заборы и пастбище, но Жинола все равно привел свою группу домой и раньше остальных покинул полигон – Улье впервые вызвал в сборную.
Через полгода Давид как главная звезда «Бреста» возглавил бунт игроков против новых руководителей – владельцев небольшой авиакомпании в Бретани. Они подобрали клуб, сосланный за долги во вторую лигу, и хотели заработать на продаже игроков, три месяца не получавших зарплату.
Жинола с этим не смирился. Он добился ликвидации «Бреста», освободил всех игроков и воссоединился с тренером Жорже в «ПСЖ» (правда, из-за сбора нового клуба в Тампа-Бэй пропустил рождение сына Андреа).
«ПСЖ» он выбрал из-за денег: предложили большую гарантированную зарплату, чем тогдашний французский гегемон «Марсель». Чьи фанаты так разозлились на Давида, что бросили в него штопор в соседнем Мартиге (и промахнулись). Сам Жинола пообещал марсельцам бойню перед декабрьским дерби 1992-го, задев босса «Олимпика» Тапи.
Ранее Бернар консультировал по трансферам другого бывшего телеведущего Мишеля Денизо, в 1991-м ставшего президентом «ПСЖ», и был в ярости, когда коллега-ученик перехватил Давида, а тот угрожал его игрокам.
«В раздевалке «Парк де Пренс» Тапи сказал: «Сегодня вы должны выиграть». И протянул нам таблетки, – вспоминал защитник «Марселя» Десайи. – Дешам прочел на упаковке, что при больших дозах это допинг, и спросил: «Что за чертовщина?»
Тогда Тапи сам проглотил одну таблетку и сказал: «Я никогда вас не обманывал. Берите». И я взял, убедив себя, что это очередной психологический фокус босса и нам предлагается плацебо».
В итоге «Марсель» играл жестоко, судья Жирар тупил (левый защитник Ди Меко заслуживал трех красных, но отделался одной желтой) и «ПСЖ» проиграл 0:1.
А в следующем сезоне – когда Жинола стал лучшим игроком и забил 15 мячей – Париж второй раз в истории финишировал первым. Празднуя чемпионство в ресторане Le Fouquet’s, вратарь Лама посадил Давида на плечи со словами: «Это твой титул!»
«Тот «ПСЖ» влюбил меня в футбол, – признался форвард «МЮ» (2004-2008) Луи Саа. – В их матчах я видел все, что мне нравилось: дриблинг, голы и жгучее желание победить. Мне нравились мощь и элегантность Жинола.
Я копировал его ведение мяча (то щечкой, то шведкой) и с тех пор оценивал футболистов по стремлению играть так же красиво, как Жинола с Веа».
Жинола объяснил свой успех доверием тренера Жорже. Сменивший его Луис Фернандес сделал Давида капитаном и назвал вторым Гарринчей, но замучил заменами и давлением: «Заставлял относиться к футболу как к войне, но для меня это искусство», – заявил Жинола в автобиографии.
Конфликт с тренером и травля из-за Болгарии склонили Давида к отъезду.
Летом 1995-го Йохан Кройфф пригласил его на турнир по гольфу в Таррагоне. «Он сказал мне: «Ты фантастический. Я хочу подписать тебя, когда освободится легионерское место», – вспоминал Жинола. – В детстве я вдохновлялся игрой и поведением Кройффа. Мечтал попасть к нему и уже представлял себя в майке «Барсы».
А другой кумир Давида – Кевин Киган – уже видел в майке «Ньюкасла» полузащитника Джона Салако из «Кристал Пэлас». Но из-за его проблем со спиной девелопер Джон Холл, на чьи средства Киган прокачивал команду, отменил трансфер.
«На медосмотре обнаружили недуг, который мог сразить его через неделю, а мог – через 25 лет, – уточнил Киган. – Я сражался с Холлом за Салако, но проиграл. Владелец настоял: нужно покупать только идеально здоровых игроков. Тогда вместо Салако мы взяли Жинола».
Помощнику Кигана Терри Макдермотту Жинола дал согласие, когда узнал, что «Барса» так и не освободила для него место. А вечером ему позвонил вице-президент «Арсенал» Дэвид Дин.
«Его предложение было не таким хорошим, поэтому я выбрал «Ньюкасл», – сообщил Жинола в автобиографии. – Меня купили за 2,5 миллиона фунтов, но это ерунда по сравнению с 6 миллионами, отданными позже за форварда «КПР» Леса Фердинанда».
«Манера игры с Давидом на левом фланге и Китом Гиллеспи на правом идеально мне подходила, – вспоминал Фердинанд. – Они отовсюду сыпали мячи в штрафную, куда залетали и Питер Бердсли с Робом Ли – было столько вариантов атаки, что соперники не знали, как с нами справиться.
При этом на тренировках мы особо не работали над тактикой. Просто играли в футбол и как-то сразу сплотились».
Из-за реконструкции базы «Ньюкасл» тренировался на поле Даремского университета. В окружении студентов и болельщиков с чаем и бутербродами.
«В первый день Жинола принял парня на беговой дорожке за партнера по «Ньюкаслу», – рассказывал Киган. – Представился, сказал, что прилетел из Франции, и спросил про хорошие рестораны в Ньюкасле.
Они поболтали и договорились поужинать вечером. Жаль, я не видел лицо Давида в ресторане, когда он понял: перед ним студент, а не футболист».
Киган встретил Давида словами «Allez les Verts!» («Вперед, зеленые!» – кричалка фанатов «Сент-Этьена»), призвал атаковать без заботы о тыле и осадил хавбека Роба Ли, который жаловался на оборонительный пофигизм новичка.
«Нашего левого защитника Джона Бересфорда выставляли дураком. На него неслось двое, а его партнер по флангу Жинола не надрывался, чтобы помочь, – отметил Ли. – Но Киган сказал: «Вам нужно принять это и работать чуть больше, прикрывая его недостатки. Он может выиграть для нас лигу».
Вратарь «Ньюкасла» Павел Срничек добавил: Ли взъелся на Давида еще и потому, что тот в отличие от других игроков сразу получил Range Rover (ранее ту же машину требовал от «Ньюкасла» Сергей Юран – и тогда Киган отказался от трансфера).
Ли приветствовал Давида язвительно: «Ты, похоже, какой-то особенный, да?» А вскоре понял – и правда особенный.
Гол «Шеффилду»
После августовского шоу в Шеффилде болельщики «Ньюкасла» вставали перед Давидом на колени и целовали ноги. Тогда же его признали лучшим игроком АПЛ – впервые иностранец получил этот приз в дебютном месяце.
Жинола кайфовал от развлекательного футбола «Ньюкасла» и тренировок в окружении фанатов, но жена грустила. После Парижа северо-восток Англии показался ей мрачным и холодным – с экскурсии, устроенной шофером Джона Холла, Коралин вернулась в слезах.
Через пару месяцев Киган заметил, что Давид тоже тоскует по Франции, и на несколько дней отпустил домой. Чуть раньше Жинола слетал в Осер на матч сборной с Азербайджаном.
«Мы вели 6:0, а я разминался за воротами с Кристофом Кокаром, игравшим за «Осер», – вспоминал Жинола в автобиографии. – Болельщики требовали выпустить его, но за 25 минут до конца второй тренер Анри Эмиль позвал меня.
Я сказал, что в той ситуации Кокар уместнее, но главный тренер Жаке настоял: «Нет, ты». И, конечно, болельщиков взбесил мой выход. Мы победили 10:0, но я был зол и сказал Жаке: «Я приехал из Ньюкасла, где всеми любим, чтобы меня освистывали во Франции?»
Больше его в сборную не звали.
Кигана он тоже сердил. «После одной из первых выездных игр Давид закурил в автобусе. Причем пахло как-то необычно, – рассказывал Кевин. – Я подошел и увидел: наш новичок растянулся на заднем сиденье, попыхивая французскими сигаретами Gauloises. Трудно было не рассмеяться, когда он открыл пачку и предложил мне закурить.
Я объяснил, что в Англии так не делается, остановил автобус и попросил докурить на улице. Парни хотели скорее поесть фиш-энд-чипс в Уэзерби (ритуал наших южных выездов) и ждали, когда Жинола закончит. Но, потушив одну сигарету, он сразу закурил следующую».
«Он и в нашей комнате дымил, но мы отлично ладили, – добавил правый вингер «Ньюкасла» Кит Гиллеспи. – А однажды заказали тосты с ветчиной и сыром, но Давид счел их недостаточно горячими и пришел в ярость. В следующий раз я умолял: «Пожалуйста, подогрейте как следует. Это тосты для Давида Жинола».
Гиллеспи также сообщил: «Конечной остановкой наших ночных загулов часто была моя холостяцкая берлога. Жинола предпочитал амаретто, но однажды утром я увидел его лежащим на лужайке у моего дома с банкой пива в руке. Сосед пожаловался на нас, и Киган обвинил опытных игроков в том, что превратили мой дом в ночной клуб».
Игроки «Ньюкасла» сплотились настолько, что посреди сезона-95/96 оторвались от второго места на 12 очков. Жинола назвал футбол той команды инстинктивным, а Роб Ли подчеркнул, что несколько матчей Давид выиграл в одиночку:
«Первые полгода он играл ослепительно. Жинола в огне – самое захватывающее футбольное зрелище. Никогда не забуду, как он обрабатывал мяч перед подачами на Фердинанда».
Лес добавил: «Когда мы лидировали, появились рождественские открытки – на них мы с Давидом держали трофей Премьер-лиги. Ненавижу такую поспешность».
В январском матче Кубка лиги с «Арсеналом» Жинола, отвечая на грубость, врезал правому защитнику Диксону и нарвался на удаление с 3-матчевым баном, который из-за причуд календаря растянулся на 6 недель. Давид впервые выбыл на такой срок и после возвращения был не тот, что в первом круге.
«Давид – умный и честный игрок, который обычно отвечал на удары соперников вспышками своего таланта, – отметил Питер Бердсли. – Он не заслуживал удаления на «Хайбери». Судья Эшби потом признал, что выдал не лучший матч и извинился, но ведь мы все равно пострадали».
С Давидом «Ньюкасл» проиграл в начале марта 1996-го «МЮ» (главному преследователю) и следующего матча ждал две недели: такой график способствовал не набору формы, а эмоциональному выгоранию.
Единственный мяч после возвращения Давид забил в апреле «Ливерпулю». Ведя во втором тайме 3:2, «Ньюкасл» проиграл 3:4 и лишился первого места. «После игры на «Энфилде» мы потеряли уверенность в себе, – признал Жинола в автобиографии. – А Киган упорно не укреплял защиту и стремился побеждать красиво.
Мы стали вторыми и, вернувшись домой с последнего матча, я увидел у дома подарок с запиской: «Давид, ты лучший. Весь сезон выкладывался. Прими от меня французское пиво и пачку сигарет».
После 3-4 кружек грусть испарилась. Позже ко мне зашли молодые фанаты. Не было никакой агрессии и обвинений, хотя они выглядели более расстроенными, чем я. Мы лишь обсудили сезон и проиграли в саду в футбол».
В следующем сезоне Жинола мог играть с Роналдо и Фигу. «Барса» предложила за него 4 миллиона фунтов – «Ньюкасл» потребовал втрое больше. Потом снизили требования до 7,5 миллиона, но «Барса» не могла дать больше шести.
Может, и договорились бы, но Киган уведомил Давида: «В прошлом году я продал Энди Коула и не могу снова отпустить кумира фанатов».
Жинола все равно мечтал о «Барсе», и его агенты настояли на встрече с Киганом: «Они давили на меня три часа, – жаловался Кевин. – Предлагали бонус 800 тысяч фунтов, но я ответил, что брал Давида не для заработка.
Тогда мне сказали: «Вы не знаете его. Он не будет биться за вас, если заблокируете трансфер. Но я знал его и закончил затянувшуюся встречу. На прощание сказал: «Дадут 8 миллионов – подумаем». Короче, не оставил «Барсе» шансов».
Журналистам Киган сообщил: «Ньюкасл» больше не супермаркет. Прошли времена, когда клубы вроде «Барселоны» диктовали нам условия. Скорее мы купим игрока «Барсы», чем они – нашего».
Вскоре Киган получил Алана Ширера, о котором до трансфера Роналдо мечтал тренер «Барсы» Бобби Робсон. «Думаю, Ширер невзлюбил меня с первого дня, – предположил Жинола в мемуарах. – Моя майка была самой продаваемой в Ньюкасле, всюду висели мои фотографии – это помешало бы Алану стать номером один в родном городе».
«Быстро выяснилось, что Ширер и Жинола не сработаются, – вспоминал Гиллеспи. – Алан не терпел причуд Давида, к которым мы привыкли. Например, теряя мяч, Жинола не пытался его вернуть, а гневно вскидывал руки. Ширера это раздражало».
Нанятый Киганом тренер защитников «Ньюкасла» Марк Лоуренсон добавил: Алана бесили и перемещения Давида с мячом вместо простых проходов по флангу и подач в штрафную. «Однажды первый тайм закончился вничью 0:0, и Ширер побежал в раздевалку – разбираться с Давидом.
Тогда Киган притормозил нас с Макдермоттом: «Дайте им минутку». Мы вошли вовремя – Алан собирался уложить Давида. Затем сказал ему: «Я не буду бегать за тобой весь вечер. Просто подай мне мяч». Во втором тайме Жинола был великолепен, а Ширер забил».
В середине октября 1996-го «Ньюкасл» шел вторым, но Давид в восьми турах порадовал лишь одним голевым пасом. И перед игрой с «МЮ» узнал, что останется в запасе.
«Наш физиотерапевт Пол Феррис сказал мне, что Давид вошел в кабинет Кигана и пригрозил уйти, если его не выпустят на поле, – вспоминал Гиллеспи. – Это сработало. Он заменил меня в стартовом составе, и я поссорился с Киганом, сказав, что не буду сидеть на скамейке (гнев вызван тем, что Кит позвал на игру со своим бывшим клубом толпу друзей и родственников – Sports.ru).
А потом Жинола провел выдающийся матч и забил один из лучших голов сезона».
«Упустив Давида, я молился, чтобы Шмейхель спас нас, – признался правый защитник «МЮ» Гари Невилл. – Но даже Петеру это было не под силу. Жинола проявил великое мастерство.
Он ленивый и хитрый. Ждал мяча, а потом разворачивался и убегал. Когда это позволяли – он превращал жизнь крайнего защитника в кошмар. А когда сразу действовали жестко – уходил в центр или на другой фланг».
Давид и так грустил из-за срыва трансфера в «Барсу» и давления Ширера, а в кошмар его жизнь превратилась в январе 1997-го.
Не отпустивший его из «Ньюкасла» Киган вдруг ушел, а новый тренер Кенни Далглиш перестроил тактику под Ширера, с которым успешно работал в .
«Он велел мне только навешивать в штрафную и не смещаться в центр, – вспоминал Жинола в автобиографии. – Любой тренер скажет: «Жинола двуногий, поэтому непредсказуем для защитников». А Далглиш лишал меня половины плюсов.
Однажды я все же пробил вместо навеса, и Ширер наорал на меня, а наутро поговорил о чем-то с Далглишем. На следующую игру меня не выпустили. Потом я сказал в интервью, что тренер относится ко мне так, будто у меня роман с его женой, и мы с Кенни чуть не подрались на тренировке».
Полузащитник Дэвид Бэтти, также сменивший «Блэкберн» на «Ньюкасл», признал: «Далглиш не был таким большим поклонником Давида, как Киган. И Ширер не был. Он смеялся: «Играя за «Блэкберн», восхищался твоими кроссами. Куда они делись?»
Когда приходилось отбиваться, Жинола растворялся на поле, но это не было для меня проблемой. Люблю игроков-артистов, творящих волшебство в атаке. Правда, тренер может думать иначе. Его оценивают по результату, и он вправе считать игрока вроде Жинола слабым звеном».
В 1997-м Давид запросил трансфер, объяснив, что Далглиш уничтожил достижения Кигана, а игроки перестали получать удовольствие от футбола. Многие болельщики «Ньюкасла» усмотрели в интервью Давида недовольство городом и навсегда обиделись.
Летом его продали «Тоттенхэму» за 2 миллиона фунтов. Узнав об этом, Жинола на катере примчался из Сан-Тропе в Монако, где босс «Тоттенхэма» Алан Шугар отдыхал на яхте.
«Когда я подплывал, Шугар кричал на нас и махал руками, – вспоминал Жинола. – Я удивился: «Что происходит? Может, он передумал?» При встрече Шугар сказал: «А, это ты. Меня раздражал шум катера. Я провел неделю с внуком и нуждаюсь в тишине». А после ужина, когда я собирался назад в Сен-Тропе, добавил: «Это слишком опасно. Ты теперь игрок «Тоттенхэма» и можешь остаться здесь».
Для совместного фото Шугар достал бутылку тоника. Ради заголовка в The Sun: «GIN and tonic for Tottenham!»
Защитник Сол Кэмпбелл говорил, что в перерыве одного из первых матчей Давида на «Уайт Харт Лейн» застал того в туалете с сигаретой. Вернувшись в раздевалку, капитан «Тоттенхэма» увидел, как Жинола залпом выпивает эспрессо, делает глубокий вдох и бежит на поле.
В первом лондонском сезоне Жинола забил 7 мячей (как за два года в «Ньюкасле»), но клуб болтался в нижней половине. Не помогли ни новый тренер Кристиан Гросс (помешали слабый английский и отсутствие его помощника по фитнесу, не получившего рабочую визу), ни возвращение Клинсманна.
По словам Давида, Юрген навязывал тренеру свою тактику и подобно Ширеру задвигал Жинола на левый фланг полузащиты.
Полузащитник «Ковентри» (1997-1999) Тронн Солтведт поделился инсайдом – другие игроки «Тоттенхэма» тоже были против свободной роли Давида: «Многим не нравится играть с ним. Он эгоистичен и передерживает мяч. Думает только о себе и не дает нужных форвардам передач».
«А вот родственники рассказывали: когда мяч летел ко мне, трибуны замирали и ждали от меня чего-то великого, – сообщил Жинола. – После матчей болельщики говорили со слезами на глазах: «Мы играем плохо, но ты хоть немного нас утешаешь».
Сам же Давид летом 1998-го был безутешен. В домашнем чемпионате мира он участвовал лишь как аналитик BBC и TF1: «Я смотрел больше игр, чем когда-либо, обсуждал их и постоянно думал: «Что я здесь делаю? Я должен играть и помогать своей стране, – вспоминал Давид в автобиографии. – Когда Франция обыграла Бразилию в финале, хотелось скорее вернуться в номер.
Я не мог радоваться. На улице праздновали тысячи людей, а я сидел у окна и плакал. Винил себя за то, что лишил родителей возможности гордиться мной в тот день».
Правый полузащитник «Тоттенхэма» Даррен Андертон ожидал ухода Давида осенью 1998-го, когда уволили Гросса. «Талант Жинола поражал, но он считал, что помощь обороне – не его работа, – подчеркнул Даррен. – Я знал отношение нашего нового тренера Джорджа Грэма к игровой дисциплине и думал, что Давида уберут первым делом. Но Джордж, наоборот, выжал из него максимум.
В сезоне-98/99 Жинола разрывал соперников в клочья (Улье выставил против него 18-летнего Джеррарда: тот дебютировал в стартовом составе и был заменен уже на 55-й минуте, а «Ливерпуль» проиграл 1:2 – Sports.ru). Был великолепен в раздевалке, на тренировках и всегда улыбался – кроме случаев, когда я требовал возвращаться в защиту».
«Защитники пытались уничтожить его, но он справлялся с ними и приходил на перерыв с изодранными ногами, – вспоминал экипировщик «Тоттенхэма» Рой Рейланд. – Он говорил мне с французским акцентом: «Новые гетры, пожалуйста». И играл дальше.
В четвертьфинале Кубка Англии-98/99 он забил «Барнсли» один из самых невероятных голов на моей памяти и бросил майку фанатам. Проблема в том, что это была вторая майка Давида. Первая, снятая в перерыве, валялась мокрой на полу раздевалки, а другой не было. К счастью, Давид уговорил болельщика вернуть майку, и я вздохнул с облегчением».
А за бутсы Давида в его лучшем английском сезоне отвечал 18-летний воспитанник «Тоттенхэма» Питер Крауч: «Я полировал их так интенсивно, что однажды замазал логотип Nike. Стремясь произвести впечатление, поставил под угрозу выгодный контракт Давида».
Игроков первой команды юниоры оценивали по размеру чаевых на Рождество. Фердинанд, тоже купленный в «Ньюкасле», дал помощнику 100 фунтов, а Жинола Краучу – 60.
И все же Питер считал Давида великим игроком: «А волосы делали его еще лучше. Длинные локоны как бы преувеличивали движения. Когда он резко менял направление, волосы все еще двигались в прежнюю сторону, и бедный защитник не мог за ним уследить. Локоны Давида вводили меня в транс».
Длинные волосы – пункт контракта с L’Oreal. Реклама шампуня прославила Давида даже в Америке. Когда ролик с ним показали на вручении «Золотого глобуса», в Лондон прилетел репортер Newsweek. Интервью началось так: «После церемонии миллионы американцев интересуются: кто вы?» – «Я Давид, с юга Франции, играю в футбол за «Тоттенхэм Хотспур».
Капитан сборной Франции-1998 Марсель Десайи признался: «Я первым критиковал Давида за увлеченность рекламой и модельной карьерой (в 1995-м Жинола участвовал в показе коллекции Нино Черрути на Неделе мужской моды в Париже). Но он был прав и опередил время. Теперь и я понял, что карьера коротка и нужно использовать все возможности».
С 1998-го как посол Красного Креста Жинола участвовал в кампании по запрещению противопехотных мин и в перерывах на матчи сборных летал в Анголу и Камбоджу. Посещал там госпитали и играл в футбол с людьми, которые лишились ног или рук: «В Пномпене игрок моей команды забил два гола: один своей ногой, а второй протезом, – рассказывал Давид в автобиографии. – Во время матча ребята забывали о несчастьях».
«Жинола – суперзвезда, выглядит как модель и не даст вам соскучиться, – вспоминал полузащитник Джимми Буллард установку тренера «Вест Хэма» Харри Реднаппа в апреле 1999-го. – Правый защитник должен быть к нему как можно ближе. Если он ускользнул, на него должен выдвинуться первый центральный защитник, а потом второй. Не слезайте с него».
Вскоре я увидел его в туннеле «Уайт Харт Лейн», – продолжал Буллард. – Давид был сногсшибателен: длинные волосы, широкие плечи, наманикюренные пальцы и ощущение, будто он только что искупался в туалетной воде Жан-Поля Готье.
«От тебя пахнет на миллион долларов, сынок», – сказал наш форвард Иан Райт. – «Sank you», – ответил Жинола c сильным акцентом.
Во втором тайме он забил невероятный гол. Даже наш тренер его тогда похвалил. Я был ошеломлен».
Двумя месяцами ранее колумнист The Mirror Дес Келли казнил Давида за нырки в полуфинале Кубка Лиги-98/99 с «Уимблдоном» (1:0): «Жинола опускался быстрее, чем Моника Левински в Овальном кабинете. Он из тех, кто считает футбол лишь развлечением. И забывает о чести. В нашей стране ненавидят такой способ получить преимущество.
Я трижды брал у него интервью. Он харизматичный и умный собеседник, который оживленно говорит о любимой теме – о себе. Думает, что публика любит его за то, какой он, а не за то, что он делает. Но фанаты «Тоттенхэма» ценят его не за локоны, плечи и улыбку, а за рывки, финты и удары. Жалкие нырки разрушают это волшебство».
«Я не ныряю, – заявил Жинола в мемуарах, – Просто, когда разгоняюсь и маневрирую, достаточно легкого касания, чтобы я потерял равновесие».
В победном финале Кубка лиги его сковал полузащитник «Лестера» Робби Сэвидж, но вскоре Давида все равно признали лучшим игроком сезона и футболисты, и журналисты (в год требла «МЮ» и 11-го места «Тоттенхэма»). Главной же наградой Жинола считал то, что Йохан Кройфф в феврале 1999-го назвал его лучшим игроком мира.
Осенью того года Шугар не отпустил Давида в «МЮ», а Грэм не поставил на матч Кубка УЕФА с «Кайзерслаутерном» за опоздание на утреннюю прогулку – в итоге «Тоттенхэм» проиграл и вылетел. Летом 2000-го Джордж настоял на продаже Давида «Астон Вилле» за 3 миллиона фунтов.
В Бирмингеме встретили прекрасно. Полузащитник привел на тренировку детей в майках Жинола, а тренер Джон Грегори покорил рассказом о перспективах клуба. Но через несколько месяцев он раскритиковал Давида за отказ переезжать из Лондона и ежедневные двухчасовые поездки на тренировки, а также назвал толстым, сравнив с мистером Блобби, пухлыми и неуклюжим персонажем шоу BBC One.
Довел до того, что после гола в ворота «Ман Сити» Жинола снял майку и показал почти идеальную фигуру. Отношения с Грегори, правда, не улучшились – Жинола потом обвинил его в унижениях, а полтора года в «Астон Вилле» назвал кошмаром.
Борьба с тренерами вымотала настолько, что в «Эвертоне» он был неузнаваем. «Казалось, Жинола не мотивирован и делает нам одолжение, приходя на тренировки, – вспоминал защитник Дэвид Уэйр. – Матч с «Арсеналом» в мае 2002-го был последним в его карьере. Он не мог поверить, что его не выпустили в старте и закатил скандал. А все остальные не могли поверить, что он вообще попал на скамейку запасных».
Но идти в «Эвертон» все равно стоило – хотя бы ради приветствия .
Потом будут съемки в кино, ведение церемонии вручения «Золотого мяча», развод с Коралин, признание Улье ( «Виню себя за то, что указал на него в 1993-м – тогда я сказал много глупостей») и 10-минутная остановка сердца в благотворительном матче весной 2016-го – от смерти Давида спас бывший защитник «Бастии» Фредерик Менди, вовремя сделавший сердечно-легочную реанимацию.
Через два года Жинола сказал в программе Monday Night Football на Sky Sports: «Все ли у меня в порядке? Нет. Теперь каждый день спрашиваю себя: почему я еще здесь? Для чего жизнь дала мне второй шанс?»