Александр Жулин – чемпион мира и Европы, призер Олимпийских игр в танцах на льду, а теперь тренер и постановщик суперпары Синицина/Кацалапов – написал автобиографию.
Она называется «Танцы на льду жизни. Я знаю о любви все…».
С разрешения издательства «Эксмо» мы публикуем мощный отрывок – тот, который максимально согласуется с названием. Для понимания контекста: начало 90-х, Жулин, выступающий в дуэте со своей женой Майей Усовой, готовится к Олимпиаде-1994.
Едва-едва позади увлечение Оксаной Грищук – соперницей в олимпийской гонке, и тут Жулин обращает внимание на молодую фигуристку Татьяну Навку. Ну а дальше – читайте!
***
В тот год (1993-й – Sports.ru) мы выиграли все турниры, включая чемпионаты Европы и мира. Это был наш с Майей год. Чемпионат мира проходил в Праге на том же катке, где мы дебютировали на нашем первом чемпионате Европы. Мы очень хорошо выступили и завоевали золото чемпионата мира. После чемпионата мира были праздничный банкет и дискотека для всех участников, где я совершенно обалдел от девушки в кепке, которая держала внимание всего зала.
Было достаточно темно, и понять, кто это, не представлялось возможным. Я решил пойти на танцпол, чтобы узнать, кто эта дива. Это была Таня Навка.
Сказать, что был удивлен, это ничего не сказать. Я был шокирован. Таня в повседневной жизни и на льду была сама скромность, очень застенчивая девушка. И вдруг такое превращение в приму дискотеки, абсолютный слом сознания.
После чемпионата мы с Майей поехали в американский тур, где выступали до конца июня. С начала июля всей группой приехали на сбор во Францию, в Пролоньян, маленький, очень красивый городок в горах Франции, где мы должны были тренироваться около месяца и сделать наброски хореографии наших олимпийских программ.
Прилетели мы во Францию из Америки, когда вся наша группа уже была там. Помню, подъехали на машине, встретились с тренерами и спортсменами, обнимались и радовались встрече на французской земле. Я сразу и не узнал в одной из спортсменок Таню, настолько она расцвела и похорошела к ее 18 годам. У меня же, похоже, к тому времени мощно развилось умение наступать на предмет сельскохозяйственной утвари, в простонародье – грабли. Но была в Тане гремучая смесь скромности и сексуальности в одном флаконе.
Я стал очень много о ней думать. Начались какие-то гляделки во время совместных обедов и ужинов, идиотские улыбки, причем с обеих сторон. Я говорил себе: «Саша, у тебя Олимпиада, сосредоточься на главном!» Но после работы на льду и в зале мысли были в основном о Тане. Возник флирт, искра, но ничего более. На тот момент я был безумно благодарен Тане, она, не осознавая этого, помогала мне избавиться от «грищукозависимости»!
Сбор прошел без эксцессов, мы начали постановки и продолжили потом работать над программами в США, в Лейк-Плэсиде. На какое-то время нас, Майю и меня с Таней и Самвелом, ее партнером, поселили в одни апартаменты с тремя спальнями, одной гостиной и одной кухней. Мы смотрели фильмы, слушали разную музыку. Меня подкупало, что нам с Таней нравится одна и та же музыка.
Она была очень гармоничной на кухне, могла приготовить вкусный ужин на нашу теплую компанию – украинские корни давали о себе знать. К разносолам Майи я уже постепенно привык, а тут что-то неизведанное и сделанное руками человека, который нравится тебе все больше и больше.
Через некоторое время нас расселили по разным апартаментам. Мы с Майей стали жить отдельно от всех. Таня с Самвелом делили жилье с Лизой Стекольниковой и Димой Казарлыгой, катавшимися за Казахстан. И вот у Самвела день рождения, мы с Майей приглашены. Все происходило в жилище Тани и Самвела. Мы веселились, выпивали, на следующий день был выходной.
В какой-то момент все разбрелись по комнатам, и мы с Таней остались на кухне одни. Пытались заговорить, но вместо этого просто идиотски улыбались, глядя друг на друга. В общем, все с нами стало абсолютно ясно. Потом, как-то оказавшись на балконе, держась за руки, разговаривали и разговаривали, как в советских фильмах про любовь. Нашлись доброжелатели, которые донесли информацию до Майи.
Наутро меня ждал серьезный разговор. Майя спросила меня: «Правда ли это, что у вас с Таней вчера что-то происходило?» Я отвечаю: «Да». «И что дальше? – спрашивает Майя. – У тебя есть жена». Я мужественно: «Я люблю Таню».
Немая сцена. Майя в шоке. Я понимаю, что Олимпиаде, похоже, наступает ######.
Добавлю, что вечером предыдущего дня мы вылетели с Майей в Канаду на съемки учебного фильма – как надо катать танго «Романтика». А меня то ли Бог наказал, то ли я сделал слишком большое количество повторов одного элемента из «Румбы», но у меня стала отказывать стопа. Не могу ее натянуть на себя, болтается, как тряпочка.
Я думаю, что отойдет до завтра, но утром пах отказывает, и стопа остается безжизненной. Канадцы – ребята серьезные, их человек сто. Камеры стоят готовые снимать наш гениальный танец, а я полутруп. Пытаюсь объяснить Трейси Уилсон, продюсеру этого фильма, и прекрасной танцорше, что я не чувствую ногу. Она говорит: «У нас на съемки один день. Деньги уже вложены. Сделай что-нибудь!»
Попробуйте представить, что вам нужно потянуть стопу на себя и абсолютно ничего не происходит. А в ботинке на тонком лезвии ситуация еще хуже в несколько раз! Хочется с кем-то поделиться, но Майя в этой ситуации, конечно, не помощник. Я думаю, она была бы не против, чтобы многие органы моего спортивного когда-то тела просто отказали навсегда.
Но я не сдаюсь. Прошу людей из Канады затейпировать мне стопу в положении натяжения на себя. Они это делают. Я надеваю коньки, пробую проехать на правой ноге и падаю как подкошенный. Пробую еще раз, эффект тот же. Я не чувствую ногу совсем, то есть абсолютно. Пробуем снимать наше танго.
Как только я переношу вес на правую ногу – сразу падаю, и так бесконечное количество раз! Канадцы прокляли всех русских в моем лице. Мы сделали тысячу дублей и все-таки отсняли этот учебный фильм. Я очень извинялся. И канадцы, улыбаясь, сделали вид, что поняли. До сих пор мне перед ними стыдно, но так уж вышло. В фильме выглядело, что я очень крутой фигурист. Спасибо телевидению и кинематографу.
Мы возвратились в Лейк-Плэсид и пришли к Наталье Ильиничне (Дубовой – Sports.ru) с ее мужем Семеном Белиц-Гейманом, великим пловцом СССР, на беседу. Никогда не забуду слова Семена: «Ну что, любвеобильный? Ты хотя бы понимаешь, что ты Олимпиаду просрал?!» Дубова, не знаю почему, не очень на меня кричала, но просчитывала ситуацию – до Олимпиады было всего ничего, а тут сердечная «Санта-Барбара».
Постепенно все вошло в свое русло. Мы усиленно работали и готовились к чемпионату Европы, работали по-серьезному, еще я встречался с Таней. Но если Таня после наших встреч летала по льду, то я исполнял роль черепахи, подстреленной своей же сексуальной активностью, закон природы.
Опытная Дубова, понимая, что медаль Олимпиады уплывает в заоблачную даль, принимает решение отправить Таню с Самвелом в Москву, таким образом разрядив ситуацию с нашим романом. Но, протерпев неделю, я начинаю летать в Москву, к Тане – из Монреаля в пятницу вечером и в понедельник обратно. Каждую неделю, вот такое приключение перед Олимпиадой — непрофессионализм в чистом виде.
Сердцу не прикажешь. Летал по 10 часов туда и обратно, но ни о чем не жалею, это – моя жизнь, и она лишь одна.
Больше всех, конечно, в этой ситуации пострадала Майя. Слава богу, мне хватило ума с ней по-хорошему поговорить. Она, конечно же, выслушала мою позицию, но задала вполне резонный вопрос: «Саш, а потерпеть годик нельзя было?»
Ради Олимпиады. И в этом плане она была абсолютно права, а я – нет. Но я ввязался в это, может быть, авантюрное приключение. Таня стала для меня основным приоритетом. Я сказал Майе, что сниму отдельные апартаменты, чтобы не мучить ни ее, ни себя. Она молча согласилась.
Многие годы Таня приезжала ко мне в американские ежегодные туры Тома Коллинза. Обычно я жил с Витей Петренко, но когда на несколько дней приезжала Таня, Том давал мне отдельный номер. Очень был понимающий человек.
Майе, конечно, в эти дни было очень непросто и неприятно наблюдать за нами, держащимися за руки, на совместных групповых ужинах и различных мероприятиях. Я даже просил Таню не приходить на выступления тура, дабы не нервировать мою партнершу. В общем, Майя обижалась на меня из-за Тани, а Таня не понимала, почему я прошу ее не приходить на шоу. Один я ни на кого не обижался и очень хотел, чтобы все любили всех (у меня же получается…), но как-то не получалось.
Так мы и двигались в направлении Олимпиады с непростыми взаимоотношениями среди участников этой любовной истории.
На одном серьезном профессиональном турнире произошел интересный случай. У нас с Майей был номер Love story, поставленный нами в процессе развода. Но мы так его исполняли, что знаменитые дикторы американского телевидения говорили: «Невозможно поверить в развод этой пары. Они танцуют настоящую любовь». Это видео существует на YouTube. Мы хорошо умели разделять жизнь и творчество.
На льду в паре с Майей я по-настоящему кайфовал, а в жизни не получилось, к сожалению или к счастью, не знаю. На самом деле развод – тяжелая штука. Помню, как расставшись с Майей, несмотря на чувство к другой женщине, я минут двадцать рыдал в машине, вспоминая все наши классные моменты.
Мы безусловно были близкими людьми.
На Олимпиаде, как вы уже знаете, мы заняли второе место. Мы с Таней, конечно же, строили какие-то планы. И, в отличие от истории с Оксаной, они начали осуществляться. На чемпионат мира мы не поехали, слишком велик был стресс после Олимпиады. Я сказал Тане, что хочу быть только с ней и жду ее в Америке.
Между тем Таня с Самвелом улетели в Японию на чемпионат мира в город Тиба. Они выступали там от Белоруссии и заняли пятое место. Это был просто сумасшедший результат! Тут же последовало предложение от моего друга Пономаренко переехать к ним с Мариной в Лос-Анджелес для тренировок на постоянной основе. Когда Таня мне поведала эту новость по телефону я, мягко говоря, охренел!
Опять моя любовь выбрала карьеру. Я в сердцах сказал Тане: «Решай, или этот Пономаренко со своим вонючим Лос-Анджелесом, или я и наша любовь. Уедешь – про меня забудь!» – сказал я и повесил трубку. Я очень рисковал, но кто не рискует… В итоге Таня решила лететь ко мне в Америку через Лондон, где остановилась у друга сына Натальи Дубовой. Белорусы пытались забрать ее паспорт, чтобы она не смогла вылететь, но Таня его спрятала (прошу прощения) в трусах.
Я почти не сомневаюсь, зная Танин характер, что она добилась бы очень многого, перейди она к Пономаренко, но она выбрала меня, выбрала свой путь и, надеюсь, не пожалела…
И вот она прилетела в Нью-Йорк, где я ее встретил, и мы начали жить в доме, который сняли вместе. Мы с Таней жили и катались в Лейк-Плэсиде. Я продолжил кататься с Майей в профессионалах, а Таня каталась одна в поисках партнера, так как с Самвелом они расстались. Так проходили наши лейк-плэсид- ские будни. Майе было тяжело находиться на льду с Таней и со мной.
Я уже не помню, по какой причине Майя переехала в Бостон. Для постановок наших номеров для шоу и соревнований я ездил к ней на машине по 5 часов туда и обратно, останавливаясь в небольших отелях. Благо, что нужно было поставить всего 3-4 программы к сезону.
Первое время после Олимпиады у нас было множество шоу и различных турниров, где мы могли бы зарабатывать приличные деньги. Таня в это время каталась одна и, конечно же, переживала из-за своей нереализованности. Все-таки молодая девушка еще много могла бы сказать в фигурном катании. Мы занимались поиском партнера для Татьяны, но на горизонте пока никого не было. Попробовав несколько вариантов, мы понимали, что это не то. Даже пробовали кататься вместе, но маленькая разница в росте все расставила на свои места.
В личном плане все было очень хорошо, а в том, что касалось работы, мы продолжали усиленно искать партнера. Трудность танцев на льду в том и заключается, что ты можешь быть суперфигуристом, но без партнера ты никто.
Как-то летом на отдыхе в Москве нам позвонил Николай Морозов. Это был одаренный фигурист, очень развернутый и с красивыми линиями. Он брал много уроков у сильного джаз-модерн-танцора Николая Огрызкова. Мы попробовались в квартире перед зеркалом, Коля зажег нас своим рвением и энтузиазмом. Было решено встать в пару с ним, и поскольку Таня каталась за Белоруссию, они стали представлять эту страну.
За полгода до этого произошел случай, который оставил огромную зарубку в моей душе. В Лейк-Плэсиде шли репетиции легендарного шоу Stars on Ice. В этом шоу участвовали наши друзья – Катя Гордеева и Сережа Гриньков. Мы проводили много времени вместе, ходили друг к другу в гости.
Я тогда увлекся группой «Браво», и Серега проникся их стилем, как и я. Он попросил у меня кассету, чтобы переписать. Я же в это время на пару дней улетел на какое-то шоу. По возвращении решил позвонить из аэропорта Тане. Мобильных телефонов тогда не было, поэтому я звонил из телефона-автомата. После нескольких гудков Таня подняла трубку: «Алло». Я сразу почувствовал в голосе что-то странное и спросил:
– Тань, все нормально?
– Саш, Сережа умер.
У меня подкосились ноги в прямом смысле слова, и прямо в будке я сел на пол… Таня потом рассказала, что утром видела Катю с Сережей на разминке, они обменялись парой слов. После этого на льду Сергей делал поддержку с Катей и аккуратно поставил ее на лед. Потом произнес: «Катюх, чего-то мне хреново…» – и, присев на корточки, покатился по кругу, затем лег на бок. Все кругом кричали, чтобы вызвали «Скорую», но он умер у Кати на руках. Ему было 28 лет. У Сергея был диагноз — «бычье сердце». Его папа умер от той же болезни.
Странно, Сережа ведь постоянно сдавал анализы, проверял уровень холестерина, и все было в норме. И это произошло в США! Для всего мира Сережин уход стал шоком. Позже Катя продолжила кататься одна.
В скором времени мы с Таней попросились на каток к Галине Яковлевне Змиевской, тренеру моего друга Виктора Петренко. Они жили и работали в небольшом городке Симсбери в штате Коннектикут. Нас встретили очень радушно. Вскоре подъехал Коля, и я стал делать свои первые тренерские шаги. Мне очень понравилось это дело. Я готов был пропадать на катке целыми сутками и оттачивать мастерство ребят.
Вы себе не представляете, какое удовольствие видеть, как элементы, которые не получались совсем, со временем становятся шикарными. Если обозначить Таню с Колей словом «материал», то он был очень податливым и послушным. Поверьте, мне теперь есть с чем сравнивать. Программы были поставлены, и мы стали готовиться к нашему первому совместному сезону.
На катке Таня с Колей были единственной танцевальной парой. Сравнить их было абсолютно не с кем. Мне нравилось то, что мы делаем, не просто нравилось, это было занятие по сердцу. Друзья и коллеги-тренеры тоже нас хвалили. Мы добивались, чтобы каждая ручка, каждая ножка были параллельны и дотянуты. С первых тренерских шагов я уделял огромное внимание эстетике и чистоте исполнения.
Приближались наши первые соревнования. Это совершенно точно была Россия, а что конкретно, Москва или Питер, сейчас уже не скажу. Помню, как готовился к нашей первой тренировке, предвкушая фурор. Таня с Колей вышли на лед и начали разминку. Я тут же понял, что пары-соперники катаются на абсолютно других скоростях. Мы выглядели красивыми, параллельными черепахами. Вместо фурора я получил хороший урок и щелчок по носу за самоуверенность в деле, которое еще не знал.
Позже, пересматривая свои постановки для ребят, увидел, как же сложно я ставил! Пытался показать, насколько технична моя пара, как четко они владеют коньком. Наша сценография была очень насыщенной, каждую секунду в танце что-то происходило. В итоге получился высококачественный сумбур вместо танцев. До знаменитой моисеевской фразы «Просто и хорошо…» был еще очень долгий путь познания тренерской и постановочной работы.
Так что лавров мы не снискали и прилично расстроенные вернулись в Симсбери, понимая, как много еще предстоит сделать. Стали много работать над скоростью катания, а главное, привлекли замечательного человека и профессионала по физической подготовке Леонида Моисеевича Райцина.
С ним я работал еще в сборной СССР. Его тренировки не уничтожали тебя, а делали сильнее и выносливее. Все упражнения были продуманы до мелочей. Сначала с маленьким весом, потом чуть больше, потом еще больше, как говорится, без фанатизма, но с хорошим результатом.
То же самое с беговой нагрузкой – начинаешь процентов на 30-40 от своих возможностей, постепенно доходя до 60-70, и к концу 20-дневного сбора пробуешь максимум. Эта методика очень здорово работала. Главное, все тренировки проходят в удовольствие, ты устаешь, но тебе хорошо, потому что чувствуешь ежедневный прогресс.
Спортсмен все чувствует, его не обманешь.
***
Это только часть увлекательной книги Александра Жулина «Танцы на льду жизни. Я знаю о любви все…», которую вы можете заказать на сайте официального магазина издательской группы «ЭКСМО-АСТ».
