«Бавария» начала доминировать в Германии лишь в конце 1960-х, хотя первое золото взяла еще в 1932-м. Тогда развить успех не получилось: через несколько месяцев к власти пришел Гитлер, и жизнь клуба радикально изменилась.
Растущий в межвоенные годы антисемитизм пронизывал все сферы немецкого общества, и футбол не стал исключением. С приходом к власти нацистов в обиход вошел термин Judenklub – так уничижительно называли команды, которыми управляли евреи. Ярлык закрепился и за «Баварией», которая не скрывала происхождения.
Клуб основали в 1900 году в мюнхенском районе Швабинг. Его сложно назвать в полной мере еврейским – в начале XX века он больше соответствовал эпитету «богемный». Здесь жили художники, писатели и просто известные люди (например, Ленин), место даже сравнивали с Парижем и Веной.
Среди основоположников «Баварии» было несколько жителей Швабинга – 17 человек, но только двое – евреи. Один из них позже стал известным скульптором: Бенно Элькан родился в Дортмунде, дружил с Роденом и Матиссом, а в 1933-м эмигрировал в Великобританию. Уже после Второй мировой ему доверили изготовить четырехметровую менору – семисвечник, который установили перед парламентом Израиля.
Заметно большее влияние на жизнь клуба оказал Курт Ландауэр, сын богатого еврейского предпринимателя. Он возглавил «Баварию» еще до Первой мировой и оставался на посту президента вплоть до прихода к власти Гитлера. В свое время Ландауэр сам играл в футбол, но прославился в первую очередь как менеджер. В условиях послевоенного экономического кризиса команда не развалилась, а в 1932-м впервые выиграла чемпионат Германии. Тот успех – заслуга еще одного еврея: уроженец Вены Рихард Кон про прозвищу Домби пришел в клуб тренером в 1931-м.
Восхождение «Баварии» выпало на неудачное время: в 1933-м канцлером Германии стал Адольф Гитлер, поэтому руководство, тренер и многие игроки оказались в опасности. В марте того же года Ландауэр подал в отставку, а Рихард Кон ушел в «Барселону».
Игроки «Баварии» в 1932-м
В 1934-м на еврейских футболистов «Баварии» напали, но даже после этого инцидента многие остались в клубе. К тому же некоторые игроки не прятались, а открыто противопоставляли себя режиму. Например, защитник Зигмунд Харингер едва избежал тюрьмы за то, что назвал парад нацистов «кукольным театром». Его сдала прохожая, услышавшая едкую реплику. Защитника задержали, но его спасла известность: Зигмунд был легендой «Баварии» и всего немецкого футбола. Другой футболист клуба Вилли Симецрайтер встречался с Джесси Оуэнсом, темнокожим участником берлинской Олимпиады, который выиграл для США четыре золотые медали.
Борьба с «еврейским клубом» носила еще и символический характер. В 1930-х в Германии было сложно не заметить свастику: еще в марте 1933-го крест в белом круге на красном фоне стал официальным флагом страны. Вскоре свастика с орлом появилась на гербе Мюнхена. Не повезло и клубу: в 1938-м логотип команды полностью перерисовали, вместо синей монограммы из M, F и B появился красный круг, внутри которого поместили свастику и орла. На то, что перед нами символика футбольной команды, а не какого-нибудь военного подразделения или рейхсминистерства, указывали золотые буквы – Bayern München.
Эмблему 1938-го сегодня часто игнорируют, когда описывают эволюцию лого клуба, к тому же в 1945-м синие буквы вернулись. Но уже 1970-х логотип вновь стал напоминать эмблему из 1930-х – тот же красный круг с названием команды с золотыми буквами, но вместо символов нацизма – ромбы с флага федеральной земли Бавария.
Идеологическая подоплека прослеживалась не только в эмблеме, но и в игре команды. При Гитлере мюнхенцам навязали тактику, которая «соответствовала» арийской расе. Ее изобрел Карл Оберхубер, выходец из армейской семьи, который добровольно ушел на фронт Первой мировой. После войны он стал симпатизировать нацистам, а в 1937-м его назначили руководителем отделения Имперского ведомства по делам спорта в Верхней Баварии. Оберхубер фанател от милитаризма, поэтому мечтал перенести армейские порядки и в другие сферы жизни.
Его особенно впечатлило вторжение Германии в Бельгию, Нидерланды и Францию в 1940-м. В тот момент уже изрядно промытый мозг Карла подкинул ему новую идею: он был очарован тем, насколько молниеносно разворачивались боевые действия на французском фронте, и решил, что точно так же должны играть немецкие футболисты.
Немцы в Париже в 1940-м
Спустя шесть месяцев Оберхубер изложил суть новой тактики в статье для местного спортивного журнала, называя стратегию «настоящим немецким футболом». Позже Карл регулярно встречал высокопоставленных чиновников Третьего рейха, которым приходилось выслушивать его предложения. В числе собеседников были Герман Геринг и Мартин Борман.
Оберхубер верил, что немецкий футбол должен быть сугубо атакующим с большим процентом владения мячом. Игрокам следовало активно прессинговать, встречая соперника на чужой половине поля. Аналогии были очевидны: в первые годы Второй мировой вермахт сражался исключительно на территории врага. Название этой тактической модели тоже отсылало к войне – «футбольный блицкриг».
У Карла были определенные представления о том, как играли в Германии и в других странах. Например, он нелестно отзывался о Герберте Чепмене – легендарном тренере «Арсенала», который изменил футбол в 1930-е. И хотя англичанин к тому моменту уже скончался, Оберхубер настаивал, что идеи Чепмена плотно укоренились в сборной Германии и с ними следует бороться. По его словам, немцы играли слишком «по-еврейски» – трусливо и сугубо оборонительно, а брать пример следовало с солдат на фронте.
Идеолог «футбольного блицкрига» противопоставлял себя и Зеппу Хербергеру. Он тренировал сборную Германии с 1933 года, а после войны много лет возглавлял команду ФРГ. Карл пытался через прессу надавить на Зеппа и настоял, чтобы по его модели играли «Бавария» и «Нюрнберг». Те согласились, но потом, скорее всего, пожалели. Из-за беспечной атаки, вытеснившей сбалансированность, команды очень много пропускали.
«Бавария» выкручивалась как могла: не всегда следовала милитаристской тактике и часто играла по популярной в то время системе «дубль-вэ», которую и популяризовал Чепмен. Впрочем, даже в Берлине идеи Оберхубера считали перебором, поэтому «футбольный блицкриг» не стал популярен.
От нацистского наследия в немецком футболе отказались моментально. «Бавария» вернула старый логотип, навсегда распрощалась с «футбольным блицкригом», а еще вновь пригласила Курта Ландауэра. Для него годы при нацистах превратились в кошмар со счастливым концом: в 1938-м его арестовали и отправили в Дахау. Там он задержался буквально на месяц – бывшего президента «Баварии» отпустили за спортивные заслуги. Курт сбежал в Цюрих, но и за границей ему довелось вживую посмотреть матч своей команды. В 1943-м мюнхенцы поехали к соседям на товарищескую встречу со сборной Швейцарии, на трибуне был Ландауэр, и футболисты даже поприветствовали его.
С окончанием войны Курт вернулся в команду, но на этот раз лишь на несколько лет. В 1951-м в «Баварии» прошли выборы президента, и победу неожиданно одержал Юлиус Шойринг, глава гандбольной секции клуба – для Ландауэра это стало большим ударом. Впрочем, через два года Шойринг ушел в отставку, а регламент голосования переписали так, чтобы выборы проходили среди кандидатов из футбольного подразделения.
В последующие годы события 1930-х и первой половины 1940-х в клубе часто замалчивались. Руководство «Баварии» вполне могло бы изобразить из команды жертву режима, но, вероятно, опасалось, что ей припомнят и свастику, и «футбольный блицкриг», и репрессии в отношении евреев. Более того, долгое время боссы клуба, вспоминая уход Курта в 1933-м, не связывали это с его национальностью.
С тех пор в «Баварии» изменили отношение к тем событиям. Открылись архивы, и многие подробности из биографии Ландауэра прояснились. Сегодня в его честь установлен памятник, о нем снят документальный фильм. Более того, в последние годы «Бавария» охотно сотрудничает с любительскими еврейскими командами Германии и не стесняется рассказывать о своем происхождении.