Большое интервью BBC.
Ровно месяц назад Новака Джоковича депортировал из Австралии после того, как министр иммиграции посчитал его антиваксером и угрозой общественному порядку. После этого лучший теннисист мира путешествовал по Черногории, встретился с президентом Сербии и обещал рассказать свою версию австралийской саги.
В итоге он это сделал в интервью BBC, которое дал в Белграде (как сообщают британские журналисты, в организации разговора огромную роль сыграла лондонская PR-фирма).
Вечером вторника 40-минутный разговор был опубликован полностью. Мы выбрали из него главное и новое – о ложных выводах по поводу австралийской саги, о взглядах Джоковича на вакцинацию и его готовности пожертвовать величием ради убеждений.
«Я молчал, потому что хотел проявить уважение к коллегам, теннису и Australian Open, а до этого – к юридическим процессам. Еще я не хотел спешить, потому что нужно было осмыслить эту ситуацию, в которой было много эмоций.
Я считаю, что было сделано много неправильных выводов. И было непросто видеть, что медиа обо мне пишут последние 4-5 недель. Я рад, что теперь могу рассказать свою историю.
Конечно, это был психологический удар. Единственная причина, по которой я хотел поехать в Австралию, – это участие в Australian Open, самом успешном турнире в моей карьере. Я люблю Австралию, там я добился своих главных результатов. У меня прекрасная связь с этим кортом и людьми, и результаты демонстрировали, как хорошо я там себя чувствовал.
Конечно, было очень странное ощущение. Я всегда следовал правилам и требованиям, которые выдвигались для моего приезда. Было грустно, что пришлось уехать так, как я уехал».
«Австралия пережила один из самых строгих локдаунов, и я представляю, как тяжело было австралийцам. Я сочувствую им и понимаю, что австралийцы были, скажем так, разочарованы мной и всей этой ситуацией.
Но я хочу сказать, что всегда следовал правилам. И я был готов не ехать в Австралию. Я понимал, что у моего решения будут последствия – в том числе то, что я не смогу поехать в Австралию. И я был готов.
Я согласен, что для меня не должно быть особых правил. Я не использовал свое привилегированное положение, чтобы силой пробиться в Австралию. Ко мне относились так же, как к остальным.
Когда появилась возможность получить медицинское исключению, я ею воспользовался. Отправил свой ПЦР-тест, документы о том, что у меня достаточно антител. И меня одобрили два независимых австралийских совета – причем анонимно, важно это упомянуть. Моего имени в заявке не было.
Точно так же было с другими – по-моему, было 20-25 человек, заявки которых одобрили. Я точно знаю о двоих – игроке и тренере, которые получили такие же исключения, въехали в страну за 10 дней до меня, но потом их визы отменили, и им пришлось уехать.
Люди, вероятно, не знают, что меня депортировали из Австралии не на основании отсутствия прививки, или нарушения каких-то правил, или ошибки в визовой декларации. Все это было фактически подтверждено федеральным судом Австралии и министром иммиграции.
Причина моей депортации из Австралии в том, что министр иммиграции использовал свои законные полномочия и аннулировал мою визу на основании того, что, по его мнению, я могу спровоцировать в стране или в городе антипрививочные настроения, с чем я совершенно не согласен.
Я понимаю, почему люди могут посмотреть на ситуацию и посчитать, что я сжульничал или сделал что-то неправильное. Но я всегда поступал правильно.
Я понимаю, почему многие австралийцы были мною недовольны. Они пережили очень тяжелые ограничения, многие из-за них не могли вернуться домой. А тут теннисистов начали пускать.
Но я хочу сказать, что всегда следовал правилам. Австралийские политики говорят, что правила для всех одинаковые, но возникло ложное впечатление, что я использовал свой статус для попадания в страну. Это не так».
«Дату точно не назову. Но, по-моему, на второй неделе декабря мы получили письмо, в котором сообщалось, что после недавней болезни можно подать заявку на исключение.
Я понимаю, что критики много и что люди выдвигают разные теории о том, как мне повезло или как это удобно. Но ковид не бывает везением или удобством. Я болел ковидом дважды. Второй раз был без симптомов, первый – с симптомами, где-то полтора года назад. И это было непросто».
«Это ложный вывод. Я отношусь к ковиду очень серьезно и постоянно сдаю ПЦР-тесты. Я не использую свое привилегированное положение. С начала пандемии я сдал сотни тестов, потому что это требуется для того, чтобы я мог путешествовать и выполнять свою работу.
Кстати об Adria Tour. Мы следовали протоколам и правилам, которые тогда действовали в Сербии. Тогда маски не требовались, мы могли проводить турнир. Так что мы исполняли требования правительства Сербии. И я понимаю, что из другой страны, где протоколы были строже, это выглядело плохо.
Но все страны по-разному справлялись с пандемией. И это приводит к путанице».
«Нет».
«Я понимаю и уважаю свободу принимать решения. Раньше я об этом не говорил и не раскрывал свой статус, потому что у меня есть такое право. Но я вижу много неправильных выводов и предположений, так что важно прояснить некоторые вещи.
Я никогда не был против вакцинации. Понимаю, что весь мир старается остановить этот вирус, и вакцинация – наверное, главная мера из тех, что были приняты. И я это уважаю.
Но я всегда поддерживал свободу выбора, что делать со своим организмом. Как профессиональный спортсмен элитного уровня я всегда тщательно изучал и оценивал все добавки, еду, воду, спортивные напитки – и вообще все, что подпитывает мое тело. Я очень серьезно к этому отношусь, и у меня есть четкий процесс, позволяющий принимать решения. Он помогает мне выдерживать нагрузки последних 20 лет.
И на основании той информации, которая имеется, я решил пока не прививаться. Но я открыт и могу передумать.
Я понимаю последствия своих решений, и я был готов не ехать в Австралию. И я понимаю, что без вакцинации я не смогу поехать на большинство турниров. Но это цена, которую я готов заплатить».
«Это очень точный процесс.
И на данный момент у меня нет точного понимания, как вакцина на меня повлияет, окажет ли она влияние на мою игру, лишит ли меня сильных сторон, которые у меня обычно есть. И сейчас я не уверен, что для меня это лучший шаг.
Мне нужно больше информации».
«Я ничего не имею против. В детстве я прививался, потому что это требовалось, чтобы я мог ходить в школу. Так что мне ставили много разных прививок.
Но сейчас я просто слишком мало знаю об этой вакцине. А я спортсмен элитного уровня и очень внимательно отношусь к тому, что попадает в мой организм. Поэтому я принял решение, что пока не хочу вакцинироваться.
Я уважаю решение привиться или делать то, что люди считают правильным. И я надеюсь, что люди будут уважать мое решение.
И я повторюсь: я принимаю все последствия своего решения. Наверное, я не смогу сыграть многие турниры. Но это мое решение».
«Наверное, это связано с моим происхождением. В 90-е, когда мне было 4-5 лет и я начал играть в теннис, у нас было две войны, эмбарго, санкции, очереди за хлебом и молоком. И в этот момент я выбрал очень дорогой вид спорта (усмехается). Родителям пришлось пережить очень много тяжелых моментов, чтобы я мог воплотить свою мечту.
Я путешествовал по турнирам не так много, как мои друзья и ровесники из других стран. Потому что у нас не было такой возможности. А когда я путешествовал, мне пришлось очень быстро повзрослеть, потому что я не мог ездить с отцом, или родственниками, или тренерами. На многие турниры я ездил один.
Очень рано я начал полагаться только на себя. Думаю, это помогло мне очень рано закалить характер. Когда мне было 12 лет, на нас 2,5 месяца бросали бомбы. И после первой недели мы просто начали игнорировать самолеты, ракеты и бомбы – и весь день играли в теннис.
Я вспоминаю те времена без злости. Наоборот я благодарен, потому что они научили меня больше ценить то, что я имею. И я думаю, что это сильно повлияло на мой характер и мой подход к жизни».
«Я понимаю, что существует такая позиция. Все имеют право на свое мнение, но все имеют право выбирать, что попадет в их организм.
Надеюсь, люди будут уважать мой выбор».
«Я совершенно не согласен. Мне очень грустно, что меня за это депортировали.
Да, я вдохновляю людей. Но я никогда не вдохновлял людей выходить на улицы, протестовать и становиться антиваксерами».
«Скажу, что все имеют право говорить то, что считают нужным.
Но я никогда не говорил, что я участник этого движения. Во время австралийской саги никто не спрашивал моего мнения о вакцинации. Никто.
Очень жаль, что возникло ложное впечатление, сделанное на основании того, с чем я совершенно не согласен».
«Конечно, это было неприятно. Но я не хочу сидеть и жаловаться – ведь я провел там семь дней, а некоторые люди находятся там годами. Некоторые беженцы провели там девять лет. Я хотел с ними встретиться, но у меня не было возможности выйти из комнаты.
Это глобальная проблема. Когда я был послом доброй воли ЮНИСЕФ во время кризиса в Сирии и на Ближнем Востоке, многие беженцы проходили через мою страну, через Сербию. И я помню, как в рамках инициативы ЮНИСЕФ встречался с семьями – особенно с детьми и матерями. Это было невероятно эмоционально, потому что в 90-е я тоже рос с беженцами.
Меня глубоко тронуло то, что переживают люди в этом центре в Мельбурне. Мои трудности – ничто по сравнению с тем, что они пережили».
«Я тренировался, но эти тренировки отличались от обычной подготовки к «Большому шлему». Во время каждой тренировки над кортом летали вертолеты, повсюду были камеры.
И коллеги… И это меня очень ранило. Я чувствовал энергию и взгляды коллег. Конечно, я понимаю, что у них было впечатление, основанное на сообщениях в медиа. А я не мог ничего сказать публично. Мне очень хотелось все объяснить, потому что для меня очень важны отношения с коллегами, которых я иногда вижу чаще, чем семью.
Да, было непросто. Но это был очень ценный опыт. И я искренне надеюсь, что еще смогу играть, потому что, если не считать времени с семьей, наибольшую радость мне приносит теннис».
«Да, это цена, которую я готов заплатить. Но я надеюсь, что ситуация изменится.
Еще я надеюсь, что смогу играть еще много лет. Для меня всегда было важнее всего заботиться о своем организме – потому что это ключ к долголетию. И я уверен, что если у меня сохранится любовь к игре, и я буду здоров, то смогу еще не раз сыграть турниры, которые пропущу.
Но для меня принципы принятия решений о моем организме важнее любого титула».
«Я улыбаюсь, потому что мои жена и сын болели за разных игроков.
Мой сын – огромный поклонник Рафы Надаля. А жена болела за Медведева. И после каждого выигранного Рафой розыгрыша Стефан вскакивал и тряс кулаком, как Рафа.
Если бы против Рафы играл я, то он болел бы за меня. Надеюсь (смеется). И несколько дней назад он меня спрашивал, когда будет следующий турнир, на котором буду играть и я, и Рафа. Я сказал, что не знаю – но надеюсь, что скоро. И спросил, почему он интересуется. Он сказал: «Я очень хочу сфотографироваться с Рафой».
Мы это организуем».